Армяне в Турции. Общество, политика и история после геноцида - Талин Суджян

того, как действуют назначенные им руководители, и не обратило внимания на все более громкий ропот в общине»[534]. Согласно Чобангилу, некоторые руководители оставили в составе органов управления учреждениями их ранее выбранных членов, тогда как другие набрали в администрацию случайных людей. Члены правления считали, что они отвечают только перед Генеральным управлением и ничего не должны общине[535]. Очевидно, во время встречи Чобангила и Кипера в декабре 1945 г. Кипер спросил, разумным ли будет реформировать систему единоличного руководства, расширив количество руководителей до трех от каждой организации. Чобангил же ответил, что это ничего не изменит[536].

Кроме того, Кипер спросил, поможет ли передача учреждений специально созданным союзам, чтобы учреждения подпадали под закон о союзах (Cemiyetler Kanunu). Чобангил отклонил и это предложение. По его мнению, несмотря на то что Кипер предлагал новую форму организации с новыми функциями, она все равно не подходила учреждениям. При каждом учреждении были школа, церковь, участки земли и т. п. Чтобы учреждения подпадали под действие закона о союзах, придется создать отдельный союз для каждого заведения и для каждого участка. Более того, такое предложение уже выдвигалось администрацией Суреняна (Surenyan) в 1937 г.[537] В альманахе армянской больницы за 1939 г. уже обсуждается весь комплекс тем – закон о союзах, закон о богоугодных заведениях, система единоличного руководства и Nizâmnâme[538]. Предложение Кипера было просто еще одной попыткой ограничить действие Nizâmnâme. Чобангил предлагает вернуться к старому уложению, которое действовало до введения системы единоличного руководства. Кипер сомневался в необходимости этого, потому что по старому уставу большую роль играл патриархат, тогда как Лозаннский договор ограничивал его права и делал патриархат чисто религиозной организацией[539]. Чобангил возразил, что старый устав не давал патриархату никаких особых прав в отношении учреждений. Он обращает внимание на правовой документ, действие которого прекратилось в 1916 г.[540], но который снова вступил в силу в 1918 г.[541], то есть еще продолжал действовать[542]. Речь идет о Кодексе патриархата (Badriarkarani Ganonakir)[543], в котором были закреплены права и функции патриархата. В качестве примера Чобангил приводит выборы местоблюстителя после смерти патриарха Нарояна в 1944 г., которые свидетельствуют, что этот кодекс продолжает действовать и является источником легитимности действий патриархата[544].

В четвертой части своей серии статей Шамлыян рассказывает о разговоре, который состоялся, когда он находился в Анкаре во время пресс-конференции. Шамлыян спросил Фахреддина (Фари) Кипера (Fahreddin (Fahri) Kiper), что он думает о публикации письма Чобангила. «Я прочитал письмо г-на Чобангила и узнал оттуда некоторые интересные вещи, которые раньше были мне неизвестны. К сожалению, я нахожусь не в том положении, чтобы повлиять на процесс решения описанных в нем политических проблем, которые находятся совершенно вне моей сферы»[545]. Однако Шамлыян продолжал настаивать: «Как Вы на это отреагируете?» Ответ был следующим: «Я предпочту не отвечать, потому что с официальной точки зрения я вообще не должен был получить такого письма»[546].

Это письмо – важный источник для понимания отношений между армянской общиной и Генеральным управлением богоугодных заведений. Из него видно, что Генеральное управление было готово на любые компромиссы, которые позволили бы избежать возврата к прежнему уложению, основанному на Кодексе патриархата, несмотря на то что формально он еще продолжал действовать. Государство знало о том, что кодекс остается в силе, и настаивало на принятии новых мер, которые способствовали размыванию и постепенному уничтожению существующих правовых структур (сюда, например, относилось предложение создать союзы на базе организаций). Кроме того, уже давно действовала система единоличного руководства, которая также способствовала уничтожению этих структур. Предложенные меры, направленные якобы на решение проблемы, показывали, что государство отказывалось признавать правовые основания функционирования общины и, кроме того, намеревалось сделать неработоспособной ее систему в целом. Для этого использовались всевозможные двусмысленности и лазейки в законах. На практике часть общины даже поддерживала действия государства. Проблемы казались неразрешимыми, их становилось все больше, ситуация не прояснялась – и видные люди в общине пытались искать другие пути решения. В целом нельзя поверить в то, что государство не понимало, с какими проблемами сталкиваются немусульманские учреждения. Между ними было много контактов и как минимум одно детальное обсуждение. Скорее всего, это была не единственная встреча Генерального управления богоугодных заведений с армянской и другими общинами.

В феврале 1948 г. в Marmara выходят статьи о стамбульской общине, взятые из армянских ежедневных газет Arev (Каир) и Yeprad и Arevelk (Алеппо). В этих статьях речь идет о системе единоличного руководства, связанных с ней проблемах и несправедливых происшествиях. Редакторы газет следили за сообщениями из Стамбула и были хорошо осведомлены о состоянии дел в тамошней общине. Они отмечают отсутствие в ней центральной организации. Как замечает Arevelk: «Тех, кто пытается защитить [собственные] права или права общины, там подвергают жесточайшему давлению. Так умирает интеллектуальная жизнь ранее богатого и цветущего города, и от нее остается только слабый луч»[547]. В конце 1948 г. Marmara снова сообщает, опираясь на своего корреспондента из Анкары, Мекки Сейида Эсена (Mekki Seyid Esen), что система единоличного руководства должна быть упразднена к концу 1949 г. Однако в этот раз следует короткое примечание: новость подтверждают также Cumhuriyet и Yeni Sabah.

Система единоличного руководства прекратила свое действие с созданием новой версии закона о богоугодных заведениях[548]. Однако в 1948–1949 гг. армянская община в Стамбуле переживала еще и внутренний конфликт, связанный с кризисом патриархата, с которым тесно сплелись проблемы, вызванные системой единоличного руководства. Например, в Marmara незадолго до упразднения системы публикуется сообщение о протесте общины в Гедикпаше (Gedikpaşa) против их руководителя, который отказал архиерею Хмаяку Бахтияряну (Hmayak Bahtiyaryan) в проведении религиозного обряда на том основании, что Бахтиярян выступал против местоблюстителя Кеворка Арсланяна. В ответ Бахтиярян лишил руководителя и еще четырех духовных лиц их церковных привилегий. После отказа руководителя община в Гедикпаше составила протестное письмо и отправила его в Marmara, где оно было опубликовано факсимиле[549]. Протесты проходили и в других местах – как правило, в связи с кризисом патриархата. Я еще вернусь к этой теме, но здесь стоит упомянуть, что упразднение системы единоличного руководства стало важным событием в контексте большого вопроса о правовых структурах управления общиной.

Возвращение к системе выборов было не автоматическим. Выборы в местную администрацию прошли в общинах в декабре 1949 г. Новое уложение вошло в силу в июне 1949 г., но на практике оно стало действовать не сразу. В феврале 1950 г. Marmara публикует – вместе с другими примерами того, что новые