Лишняя. С изъяном - Нинель Мягкова

Наши аристократы искренне считали, что совершают благое дело, приучая дикарей к цивилизации. Девочка Шада оказалась одной из таких счастливиц.

Только вот команда корабля, на котором ее везли, заскучала в пути. Шутка ли, три недели в открытом море? Ну и не придумали другого способа развлечься, как изнасиловать пару девушек-аборигенок.

Та, вторая, потом покончила с собой.

Шада выжила, но шарахалась от одного вида мужчин и заходилась в натуральной истерике.

В этот момент, на тихой утренней кухне, я простила Лалике практически все, осознав, что у женщины даже в ее скотском положении сохранилась душа и совесть. Эту несчастную, сломленную девочку она не выбросила на улицу, поняв, что та просто не сможет спать с мужчинами и не свихнуться. Шифером бедняжка и так, похоже, уже чуток поехала. Лалика дала ей работу, крышу над головой и, самое главное, защиту собственного дома и имени.

Я прямо нашу мадам зауважала.

Наши танцы проходили всегда весело и с успехом, но я давно поняла, что для полного аншлага нам не хватает голоса к музыке. Песен я знала много, но голосочек в этом теле был дохленький, под стать остальному. Намурлыкать, как Мерилин, полушепотом «Хэппибездей» смогу, а вот что-то большее — вряд ли. А кабаре — это не кино о любви. Нет, шёпот под музыку тоже мило и даже где-то эротично, но как постоянный элемент — быстро надоест и станет фоном.

Других девочек я тоже тестировала на вокал. У Дениз было неплохое грудное контральто, но она страшно стеснялась петь, а принуждать я ее не хотела. Маржолейн, наоборот, рвалась на сцену, но ее голос был еще слабее моего. Впрочем, помурлыкать между номерами я ее выпускала. Пусть развлекается.

Остальные если и исполняли, то либо народные, либо оперу, что совершенно не в тему, а перенять что-то непривычное и новое им оказалось сложновато.

Мне же хотелось поставить настоящий бурлеск: с Минелли и Зетой-Джонс, мужскими шляпами и чулками в сеточку. С последними-то проблем не было, но вот подходящий под блюз и джаз голос — задача не из легких. Где я им в стране блондинок найду классический негритянский тембр?

А вот, нашла.

Теперь главное, чтобы звезда согласилась.

Как я и думала, первой реакцией Шады, когда я предложила ей выступать по вечерам, была паника и категорический отказ. Хорошо, дело было при мадам — Лалика ее удержала. Обняла, нашептала что-то на ухо. Всхлипывающая островитянка покорно опустилась обратно на стул в кабинете хозяйки борделя.

— А если меня позовут со сцены, мне надо к ним идти? — едва слышно прошептала она.

— Тебя вообще видно не будет, — клятвенно заверила ее я. — И даже если вдруг позовут, никто тебя ни к чему принуждать не станет. Не захочешь — не пойдёшь.

— Точно не захочу! — твёрдо уверила меня Шада.

Элли Голдинг с ее голосом зазвучала еще чувственнее. Мне показалось это неплохой шуткой — использовать музыкальную тему «Оттенков серого» для представления в борделе. Под эту мелодию я думала поставить танец с веерами — нечто плавное, чувственное, с шелковыми халатиками-кимоно, периодически сползающими с плечика, и пушистыми объемными веерами, сие непотребство стыдливо маскирующими.

Репетировали мы долго, несколько месяцев. Текст-то Шада выучила быстро, но вот акцент остался. Пока готовился номер — мы исполняли другие. Особенно, по понятным причинам, полюбился зрителям канкан.

Но звезда с акцентом — это все же непорядок. Я взялась за нее вплотную. У меня в депрессняке не задерживаются. Когда с головой уходишь в работу, а вечером приходишь к себе в комнату, и сил только на то, чтобы упасть лицом в подушку, — жалеть себя некогда.

На себе проверяла.

Полностью переводить ее в наш режим не стала, пусть живет, как привыкла. Только обязала завтракать со всеми вместе — ближе к закату. Она-то ужинала, но какая разница, главное, за общим столом.

Сначала Шада тихой мышкой сидела в самом дальнем углу и только зыркала на всех опасливо шоколадными глазищами. Убедившись, что на нее никто не обращает внимания, никто с ней не заговаривает и мужчин ублажать не тащит, она понемногу успокоилась и начала прислушиваться к разговорам.

Я выполнила свою давнюю угрозу. За завтраком мы с девочками теперь обсуждали последние новости. Иногда, конечно, и сплетни тоже, не без этого. Но первым делом по очереди зачитывали отрывки из сегодняшних газет и вместе вслух раздумывали, к чему приведут эти новости лично нас.

Чаще всего мы дружно делали вывод, что к новым налогам.

Шада в обсуждениях не участвовала — стеснялась акцента. Замкнутый круг получался — не говорит, потому что стесняется, а без разговорной практики правильный выговор не поставить.

Выход подсказала Дениз. Она прознала о моих далеко идущих планах на звезду-солистку и пригласила Шаду в их с Маржолейн кружок певиц. Просто так, для собственного удовольствия. Они и еще несколько девушек из других борделей собирались пораньше вечером в законные выходные и исполняли что-нибудь хором, под наш рояль. Я иногда спускалась к ним, послушать, песню какую новую подсказать.

В один из таких мирных вечеров у меня родилась очередная мысль.

А-капелла.

Вместо музыки — голоса. Вместо ритма — собственные ноги и руки. Последнее мы уже освоили, но петь без аккомпанемента?

Чувствуя себя Вупи Голдберг, я построила девиц по голосу — от самых тоненьких сопрано до контральто Дениз.

— Ты будешь делать так. У-у! — приказала я незнакомой темноволосой девице, из конкурентов. Она молча кивнула.

Я прошлась вдоль строя, выбрав в этот раз Маржолейн. Ей как раз фоном работать подойдёт. Помурлыкает.

— Ты будешь говорить «Ло-о-ока, Ло-о-ока».

— А что это? — уточнила кокетливая блондинка с завидными формами. Маржи себя любила, холила и лелеяла даже до моего появления, а теперь-то и подавно. Ни дня без маски, ни недели без маникюра. И поклонники правобережные, что характерно, вокруг нее вились толпами и за ее рабочие дни чуть ли не дрались. Вот что уверенность в себе творит.

— Неважно, — отмахнулась я, пытаясь быстро в уме переложить не особо связный текст полуиспанской-полуанглийской песни Шакиры на местный язык. Может, вставить что из местного, спаннийского?

— Я буду задавать темп. Давайте, попробуем. Сначала ты, — я обозначила ритм сначала ногой, потом добавила щелчки пальцами за неимением кастаньет. В нужный момент ткнула пальцем в тёмненькую. Она послушно, с выражением провыла:

— Ууу!

— Лока, лока! — включилась по моей команде Маржи.

— Улёт! Еще раз! — подбодрила я новообразованный коллектив.

Текст родился как-то сам собой. Вся прелесть Шакиры в том, что все эти Вака и Лока можно и не адаптировать: как говорится, непереводимая игра слов. Шада подсказала несколько слов на своём родном наречии, для антуража.