Лишняя. С изъяном - Нинель Мягкова

Так, совместными усилиями, мы создали новый номер. Я радовалась даже больше девочек — они потихоньку смелеют, приобретают большую автономию в мышлении. Уже не только дерутся за то, кто солистка, а кто в подтанцовке — они вместе творят.

На достигнутом мы не остановились. У нас сложился необычный хор, но кто-то же должен был и танцевать? И Шада позвала своих соплеменниц. Их оказалось удручающе много в борделях. Кто-то сбежал сам, считая, что такая работа лучше, чем горбатиться за еду у аристократов, кого-то продали за долги. Ну, не продали — передали их контракт. Суть та же.

Постановку танца я, в основном, предоставила им самим. Только иногда вставляла свои пять копеек — вроде того, с какой стороны сделать подсветку и в каком порядке выходить на сцену. Еще подсказала им идею паровозика ламбады. Можно будет и желающих из зала включить. Полапать бесплатно танцующую впереди даму — что может быть завлекательнее?

Наконец подошёл день премьеры.

Я чувствовала себя учительницей, провожающей на линейку выпускной класс.

Подтанцовка старалась, высоко задирая ноги. Кружевные юбки тюльпанами, призванные изображать пальмовые листья аборигенок, больше открывали, чем прикрывали. Как и задумывалось.

Темненькие девочки с взъерошенными кучеряшками на переднем плане, статные блондинки в струящихся одеяниях, как ангелочки, группкой на краю сцены.

Я в этот раз не выступала. Пусть привыкают к самостоятельности. Сидела у бара, надвинув маску поплотнее и завернувшись в тонкий плащ (чтобы сразу было видно: дама не заинтересована), и потягивала коктейль.

Успех у коллектива был феерический. Аристократы новыми глазами взглянули на темненьких красоток. Те же, не являясь нашими официальными работницами, в койку не спешили. Так у звезд нашего кабаре появились первые платонические поклонники.

В этом августе я в академию не поступила. Формально мне не было еще восемнадцати, а кто знает, как там проверяют поступающих. В объявлении, которое печатали все газеты месяц до набора, указывался возраст как один из критериев поступления. Зачем мне туда соваться, привлекать внимание, чтобы меня завернули с позором? Незачем. Да и документы новые я себе пока что не сделала. Старые, Хилли, я сожгла в камине. Нельзя такую улику при себе оставлять. В памяти еще были свежи обыски в пансионе. Мадам-то в курсе, кто я, а вот не работает ли кто-то из девочек на сторону, я не была уверена.

Надо отдать должное властям: в академию брали всех. Ну, всех одаренных. От единицы и до бесконечности… то есть десятки. Однако, даже семерки были среди магов редкостью, а десятку из живущих вообще никто не видел.

Надеюсь, у меня все же единица, а не ноль целых сотые дроби. Как проверить, я не знала, а мадам ничем не могла мне помочь — магов среди ее знакомых не было. Аристократы же вряд ли возьмутся вместо приятного вечера в борделе объяснять странной девице в маске, как проходит отбор в академию.

Я решила Тайрис потихоньку обучать массажу. Не всю жизнь же мы будем у маман сидеть. Насмотревшись на купальни и полное отсутствие даже подобия спа, я решила заняться именно этим. Причём для женщин. Не думаю, что если мужчины-аристократы шляются по полнедели по борделям и балам, их жены страшно заняты важными делами. Так что клиентки найдутся. Главное, как-то попасть на правый берег и прикупить или арендовать подходящий дом. Вряд ли аристократки поедут, по примеру их мужей, на небезопасный левый берег за расслаблением. Может, выезд на дом даже придётся предлагать. Посмотрим.

Начали мы с базового разогрева спины. Я мяла вызвавшуюся добровольцем Райли — она как раз подходила: тощенькая, все мышцы-кости на виду — знай показывай. Тай стояла рядом и старательно запоминала.

— Смотри, здесь явно у нее узел. Зажались мышцы. Так больно? — я чуть надавила вибрирующим движением под лопаткой справа. Райли протестующе ойкнула. — Ага, видишь, больно. Таки узел. Пощупай сама.

Тайрис неуверенно протянула руку. Сразу нащупать у нее не получилось, пришлось брать за палец и показывать наглядно. Она закраснелась, аж до слез, но кивнула. Поняла, мол.

Стесняется, что ли? Да, представляю, что бы с ней было, пойди мы по плану Лалики. Я пожалела бедняжку, отослала ее спать — рассвет уже, время для борделя позднее — и закончила с Райли. Узлы запускать нельзя, защемит спину — танцевать не сможет.

Поначалу болючий, массаж постепенно перешёл в расслабляющий, разогретые мышцы поддавались, как масло. Девочка даже задремала. Я осторожно укрыла ее одеялом и пошла к себе, решив по дороге заглянуть к Тайрис, успокоить ее. Может, валерьянки налить? Нет, я конечно понимаю, что аристократок воспитывают в строгости и голых спин она даже женских, скорее всего, не видела, но тем более мне нравится местный обычай чуть что — продавать этих невинных неженок в бордели. Просто прелестно, на мой взгляд.

Я постучала, подождала ответа. Тишина. Забеспокоившись, я толкнула дверь — она оказалась не заперта. Задвижки на дверях имелись только изнутри, снаружи нас никто закрывать не пытался.

Тайрис в комнате не было. Я спустилась в кухню, обошла зал, пустующий в это раннее утро. Девушки нигде не нашла. Меня все больше беспокоило отсутствие Тай. Куда она могла пойти? К родным? Тому дяде, что ее продал? Не верится. Может, ее похитили? Но кому нужно похищать работницу борделя? Не рассчитывают же они всерьёз на выкуп… И как ее умудрились умыкнуть так, что никто не заметил?

Как и всегда, когда у меня возникали вопросы, я пошла прямиком к Лалике. На мое счастье, она еще не спала.

— Что случилось? — мадам и сама испугалась, глядя на мое растерянное лицо.

— Тайрис пропала. В комнате нет, во всем доме смотрела — тоже нет.

— Ох, я уж думала что-то и правда случилось, — Лалика выдохнула, видимо, успокаиваясь. — Ничего с твоей Тайрис не случилось. Носишься с ней как курица с яйцом. Она попросила ее подвезти на авто. Дела у нее какие-то. Хеб повёз ее, скоро обратно приедут. Не переживай так.

Вместо того, чтобы успокоиться, я разнервничалась еще больше. Какие еще дела? Может, решила просить разрешение на открытие массажного салона? Так рано ещё: и она толком ничего не умеет, и денег еще мало. Хотя она аристократка, на правом берегу все знает — ей виднее. Вдруг там заранее встречу назначать нужно? Или какие-то личные дела решает? Но почему тишком, мне ничего не сказала?

Я вертелась в постели, перебирая варианты, не в силах заснуть.

Дверь от внезапного удара не просто выломалась — ее снесло внутрь, чудом не придавив меня. Я скатилась с кровати, как была, в ночнушке, и бросилась к окну, — второй этаж, авось не переломаюсь — но меня схватили и спеленали моментально.

Прежде чем мне накинули на голову пахнущий тухлой рыбой мешок, я успела заметить у одного из нападавших густую, пушистую и очень знакомую бородищу. Мерти — один из помощников Левого Барона.

Похоже, я все-таки умудрилась заинтересовать высокое начальство.

Когда с головы сдернули мешок, я первым делом зажмурилась. Люстра под потолком, явно электрическая, сияла не хуже солнца, поблескивая многочисленными хрустальными висюльками. Проморгавшись, я поняла, что меня притащили в бывший — или несостоявшийся — театр. Я стояла в партере, передо мной высилась сцена, освещённая не только той люстрой, но и множеством светильников в полу. Стульев не было, занавеса тоже, зато посередине сцены высился натуральный трон: с высокой спинкой, подушками у ног и усталым мужчиной средних лет на нем. На его лбу уже начали появляться первые залысины, в волосах и густых длинных усах серебрилась седина. Одежда была редкого темно-зеленого оттенка, из качественного бархата. Такого на левом берегу днем с огнём не сыскать.