Лишняя. С изъяном - Нинель Мягкова

— Не положено, — пробубнил он, сурово насупившись.

За кордоном из живых полицейских в полумраке переулка разворачивались кадры криминальной хроники. Давешний юнец и еще один бобби, постарше, с солидными, густыми, седоватыми усищами веником, стояли, что-то разглядывая на припорошенной снегом брусчатке. Мой поклонник присел, изучая лежащую на земле женщину в темном пальто.

Я бы, наверное, развернулась и ушла. Ну что это я, в самом деле, за мужиком бегаю. Ушёл он по следственным делам, а даже если бы и домой, к жене, — не мое это дело.

Только вот позади присевшего на корточки рыжего виднелись длинные, разметавшиеся по грязным булыжникам светлые волосы, беззащитное горло под запрокинутым подбородком и темно-бурая полоса, перечеркивавшая нежную шею.

Ноги сами понесли меня вперёд.

— И которая это по счету? — хладнокровный женский голос был настолько не к месту в этом жутковатом переулке, что у закаленного бобби по спине пробежали мурашки. Стажёр несдержанно вскрикнул, капрал вздрогнул и выдал пугливому мальчишке леща для профилактики на чистых рефлексах.

— Эта дамочка утверждает, что она с вами. Пустить или гнать, вашсветлость?

Бродерик давно оставил надежду уговорить коллег перестать величать его соответственно статусу, тем более, что технически он герцогом не являлся. Титул унаследует его младший брат, а ему самому светит только левый берег, смог и возможное повышение до капитана лет через пять. Если доживет. Но объяснять это простым людям, к которым вдруг прислали нового начальника из благородных, дело бессмысленное. Они видят: лорд, по крайней мере, был им до недавнего времени — значит светлость и все тут.

Как его нашла девица из борделя, на которую он как идиот ходит смотреть уже три месяца по вечерам после смены вместо того, чтобы завалиться спать, было понятно. Проследила. Да он и не скрывался особо. А вот зачем она за ним вообще пошла, да еще продиралась сквозь оцепление, хорошо бы выяснить. Так что Бродерик кивнул дежурному — пропусти, мол — и посторонился, открывая девице лучший вид на труп. Может, ей станет дурно и быстро уйдёт? Хотя, честно говоря, ему хотелось бы, чтобы она задержалась, но не на месте убийства же. Не самая романтичная обстановка.

Дамочка зябко куталась в меховое манто, которое едва доставало ей до середины бедра. Дальше простирались бесконечные стройные ножки в тонких чулочках и аккуратных туфельках на невысоком каблуке, которые как-то не очень вязались с разнузданным верхом и больше подошли бы студентке бытового факультета. Вообще, на улицах Дорсетта небезопасно разгуливать в таком фривольном виде, но здоровенный бугай из заведения Лалики за плечом девчонки отбивал все дурные помыслы у засмотревшихся мужчин одним своим видом.

— С чего вы взяли, что их было больше? — поинтересовался он. Мысль, мелькнувшую на задворках сознания, что она могла и убивать, Бродерик задушил в зародыше. Ну куда ей бороться в темном переулке, там же кожа да кости. А вот соучастницей могла быть запросто. Верить в то, что заинтересовавшая его незнакомка под маской знала убийцу и молчала, тоже не хотелось. Так что эту идею он тоже отогнал. Пока.

Девушка передернула точеными плечиками под пушистым мехом.

— Из-за одной проститутки вы бы так не суетились.

Столько цинизма и виданной жизни было в этой фразе, что у Бродерика мурашки по спине пробежали. Теперь он понял, что видел все это время в бездонных серых глазах, приглушённых тенью маски.

Себя.

Девушка присела над телом, не снимая маски, и внимательно пригляделась к ранам.

— Посветите, — отдала она резкое распоряжение, и Мик невольно качнулся с фонарем поближе к месту происшествия. Явно привыкла приказывать. Теперь Бродерик верил во все слухи, которые ходили о новой правой руке мадам Лалики. Эта сожрет и не поморщится.

Она покопалась в собственной прическе и выудила из нее неприятно длинную шпильку чуть ли не в фут длиной. С легким влажным чавканьем острие вошло в одну из самых явных ран.

Киган, матёрый вояка, прошедший не одну стычку на границе, судорожно сглотнул позади командира. Бродерик и сам едва подавлял тошноту. Одно дело — ранить или убить противника, но вот так, запросто, копаться в умершем? Бр-р-р. У этой, похоже, нервы и совесть отсутствуют напрочь.

Тем временем дамочка вытащила измазанную шпильку недрогнувшей рукой и с довольным видом ее обозрела.

— Ищите оружие длиной примерно шесть дюймов. Не очень широкое, с одной стороны чуть толще, то есть не кинжал, а скорее мясницкий нож. Или кухонный. Несколько раз он попал по рёбрам — на лезвии могут остаться зазубрины: кости так просто не поддаются.

Грузные спотыкающиеся шаги и звуки рвоты дали Бродерику понять, что Киган все же не выдержал. Он сам едва успел перехватить фонарь, прежде чем Мик последовал примеру старшего товарища.

— Ростом он чуть повыше меня, — задумчиво продолжила девушка, приподнимая пальто жертвы за дырку в нем и изучая надрез на платье. — Бил снизу, но мне бы так держать нож было неудобно. Где-то на ладонь меня выше. Правша, так что тут круг особо сузить не получится.

— Вы… травница? — выдавил из себя Бродерик. Сначала он хотел спросить не лекарь ли девушка, потом вспомнил, что в целителей женщин не берут. Не бывает у них дара. Ну, а в коновалы такую тощую вряд ли взяли бы. Девушка стрельнула в него непонятным взглядом и поднялась с колен, протирая шпильку взявшимся откуда-то из вороха юбок платком.

— Можно и так сказать. Как и когда обнаружили остальных?

— Одну в середине октября, другую месяц назад. Эту — два часа как. Балбес-помощник никак не мог определиться, звать меня или нет, — он метнул суровый взгляд на Мика. Тот хотел было возразить, что когда офицер идёт в бордель, его лучше не беспокоить, но покосился на даму и промолчал.

Бродерик долго сомневался, но в итоге решил не говорить о том, что на самом деле было четыре жертвы. Пусть принцессу всего лишь удушили, все остальные признаки того, что действует один и тот же человек, были налицо. Способ удушения, светлые волосы и комплекция жертвы, то, что волосы всегда были распущены, хотя знакомые жертв потом утверждали, что вели те себя достаточно скромно и для выхода на улицу делали прическу. Правда, что общего у проституток и воспитанницы пансиона, он объяснить бы не смог, так что предпочитал держать свои соображения при себе.

— Свидетели были? — девушка, прищурившись, изучала переулок. С обеих сторон возвышались глухие стены старинных зданий, только где-то в вышине, на уровне этажа третьего, виднелись крохотные слуховые окошки. Разглядеть что-то сквозь них было бы проблематично, даже если кто-то чудом оттуда выглянул вовремя.

Полицейский неопределенно пожал плечами. Сотрудники уже прошлись по близлежащим домам, стуча в двери и громогласно допытываясь, видел ли кто момент убийства или возможного преступника. Большинство соседей банально не открыли дверь, на что, увы, имели полное право. Остальные только разводили руками и выражали сочувствие жертве. Ничего не видели, никого не заметили.