У последней черты - Дмитрий Ромов

─ Ну, молодец. Юрисконсультом можешь в МВТ работать. Только практически ты что советуешь? Может, хочешь всё отменить? Ну ладно, пусть тогда отправляющая сторона сама решает проблему. Только по факту выходит, что ты уже ничего не получишь. Деньги, может, я тебе и верну, если смогу выкрутиться из этой проблемы, но груз уйдёт без возврата.

Спасибо, что разъяснила, а то я этого не понимаю. Твою дивизию… Два человека у меня, конечно, есть, но это всё. Ещё Пашка, я и Скачков. Отряд из наших парней, прошедших первичный отбор и подготовку, должен прибыть только послезавтра. В количестве пяти человек.

Здесь, в Москве они будут жить в общаге, это Скачков порешал уже, только ордера пока не выписывают, тянут бюрократы. Ребята разместятся, войдут в курс дела и начнут готовить местные отряды и работать официально, как функционеры нашего движения.

Сейчас везде подготовленных людей не хватает, так что начнут так, а потом массу наростят. Да, честно говоря, сейчас и с деньгами небольшой напряг из-за этого заказа. Система разрастается и не успевает вовремя себя кормить.

В работе у нас два уровня — это дворцы пионеров и ДОСААФ, где нагрузка идёт уже довольно серьёзная. Возможно, не факт, но сейчас об этом стали говорить, может быть, вертолётки досаафовские и планёрные кружки тоже под нас отдадут. Это, конечно, хлопот добавит, но и весу нарастит.

А ещё есть и третий уровень. Он самый незаметный и для меня самый важный. Из-за него, собственно, я всё это и замутил. Из новичков на этот третий уровень почти никто не попадает. Здесь только легионеры, наёмники, вроде Толяна. Они превращают свои знания и умения в деньги. Раз больше никто этого предложить им не может, предлагаю я.

Но сейчас проблема в том, что легионеры не прибыли и место под новый арсенал ещё не готово. Скачков бедный и так на износ пашет. Не успевает ничего. В общем, как часто бывает одного-двух дней нам не хватает.

— Ну, чего молчишь⁈ — недовольно бросает Айгюль. — Берёшь или нет?

— Беру, — тоже недовольно отвечаю я.

А выбора, собственно, и нет.

— Передача там же, где и в прошлый раз. Подъедете, встретите, разгрузитесь и всё. Пароль: привет от Арутюна Ивановича.

— Ты сам поедешь?

— Возможно, — отвечаю я.

— Тогда и пароль не нужен будет.

— Постараюсь быть примерно через час-полтора, — говорю я и бросаю трубку.

Твою дивизию! Ну кто так строит! Организация отвратительная!

— Паш, собирайся, сейчас двинем, — бросаю я и накручиваю номер Скачкова.

— Алло, — отвечает он. — Скачков слушает.

— Виталий Тимурович, это я.

— Не сомневался, — отвечает он. — Если ты лёг вовремя в постель, значит позвонит Брагин. Тут и к бабке не ходи. Чего опять?

— Груз пришёл.

— Твою мать! Егор, ты чё, с головой вообще не дружишь⁈ Кто так делает? Ты же говорил, через два-три дня!

— Приехали раньше. Хорошо, я сам не уехал, я же увольняться собирался. Я так понимаю, какой-то форс-мажор.

— Сплошной до-мажор! — с чувством произносит Скачков.

— Через пятнадцать-двадцать минут у вас.

— Понял тебя, — зло отвечает он после небольшой паузы.

Вот так и крутимся, да?

— Павел, погнали!

— Наташ, — как можно более мягко говорю я, — на два часика отъеду. Миша, возьми кого-то из парней из охраны и проводите Наталью в мой номер. Наташ, дождись, я приеду и мы спокойно договорим. Или, если ты уснёшь, поговорим рано утром. Извини, правда, не ехать не могу. Скорее солнце налетит на Землю, чем я сейчас не поеду.

Я наклоняюсь и чмокаю её в щёку. Она ничего не отвечает и только кивает, низко опустив голову. От этого по её тяжёлым каштановым волосам, ставшим в последнее время довольно длинными, прокатывается густая волна.

Мы заезжаем за Скачковым и несёмся в Дьяково.

— Егор, — продолжает злиться Скачков. — Херовая работа. Значит, надо менять партнёров. Так работать, не знаю. Думай, что делать, но так работать нельзя. Мы совершенно не готовы. Куда это всё сгружать вообще? Посреди двора ящики поставим?

— Больше некуда.

— Ну, охрененная идея! А потом как перевозить будем? Где машину брать, в ДОСААФе? Чтобы все знали, что у нас, сколько, откуда и куда?

— Мы сейчас поменять ничего не можем, так? — спокойно отвечаю я. — Значит, будем приспосабливаться к текущей ситуации, правильно? Правильно.

— Нихера не правильно! А соседи что скажут на то, что посреди ночи два или три здоровенных грузовика у нас будут разгружаться? Стуканут, куда следует, а тем и делать ничего не придётся. Подойдут, в щёлочку одним глазком посмотрят и всё, айда за ордером. Всех в острог, а некоторых, особо циничных, ещё и к стенке.

Злится. Да что толку, я тоже злюсь. Правильно он говорит, да только как этим всем можно машину разгрузить. Или две. Ясно, что там помимо нашего груза будет куча всего другого, поэтому наши пушки и бомбы будут распределены по нескольким бортам. Ладно.

В свете фонарей крупные и частые снежинки летят нам навстречу, как звёзды навстречу звездолёту. Все мы здесь просто отроки во вселенной…

Мы заезжаем в белое, засыпанное снегом Дьяково, забираем обоих бойцов, вооружаемся и дальше летим на загруженной под завязку машине. Скачков восседает на переднем сиденье, а я с парнями теснюсь сзади. Мы несёмся в сторону совхоза имени Ленина. Там на дальней площадке у складов нас ждут грузовики.

Возьмём их, проедем по шоссе Кирова до нашего штаба и разгрузимся. А через пару дней перевезём всё в бункер, подготовленный Скачковым. Работа пустяк, делать нечего. Начать, да кончить, как говорится…

Валит снег, фуры стоят с выключенными фарами, так что сначала мы проскакиваем мимо.

— Паш, погоди, — говорю я, — вроде там было что-то, давай развернёмся.

— Уж два раза тут проезжали, — бурчит тренер. — Организация, мать твою за ногу… Не помните, где в прошлый раз встречались?

Нам приходится съехать на второстепенную дорогу и, сделав небольшой крюк подъехать к тёмным ангарам складов за высокой бетонной оградой. В свете фар появляются два «Камаза»-дальномера, занесённые снегом.

— Ё* вашу матерь! — ругается Скачков. — Как на этом к дому подъезжать?

Хреново подъезжать, как ещё, но что делать-то? Подъезжать ведь надо, значит будем подъезжать.

— Скажут, раньше в Ташкенте жили, вот вещи перевезли, — отвечаю я. — Номера узбекские, никто не будет привязываться. Выходи, Семён. Паша, сиди за рулём.

Мы останавливаемся на почтительном расстоянии от «Камазов», с краю площадки, под углом и освещаем их светом фар. Семён, крепкий бычок, сидящий у двери с другой стороны сиденья, открывает дверь и выходит под крупные хлопья снега. Я тоже. Погодка блеск. Мы идём к грузовикам.

— Э! — раздаётся предостерегающий голос с лёгкими акцентом. — Свет выключи! Кто такие?

— От Арутюна Иваныча мы! — кричу я. — Паш, выключи свет, ребята недовольны.

Пашка