Свиданье с Богом у огня. Разговоры о жизни, любви и самом важном - Татьяна Устинова

Потом, ребята, выяснилось, что Леше вот-вот полтинник, и уже пора разводиться, а чего еще делать-то?.. Все дела поделаны! На его глубоко творческую работу ей наплевать. Перевоспитать так, чтоб он полюбил дискотеки, ночные клубы и Виктора Пелевина – не вышло. Приспособить к домашнему хозяйству Лешу нельзя решительно – он всю жизнь прожил с прислугой. У него скверный характер. «Молодой» с ним сложно и скучно, кроме того, не являясь «мудрой женщиной», она не хочет терпеть его измен, и я ее понимаю.

Разводятся. Делят дедушкину дачу и многочисленные папины квартиры. Дитя в свои четыре года превратилось в совершенного неврастеника – а как же иначе?..

«Молодая» родом с Украины, и Лешины материальные блага она рвет когтями и зубами – а куда ей деваться-то? Обратно в Кривой Рог, что ли?..

Во всей этой истории мне больше всего жаль давно покойного Лешиного дедушку.

Ради чего человек старался, трудился, наживал, сберегал?.. Ради кого?..

Сын Тимофей рыдал, когда Испания на чемпионате мира по футболу проиграла какому-то обобщенному Уругваю. Главное, ничто не предвещало трагедии всей жизни! Нельзя сказать, что он рьяный болельщик, ну посматривает, конечно, но не так, чтоб каждый день, и нельзя сказать, чтоб в этом заключался смысл его жизни.

Испания играла, Тимофей сидел на спинке дивана, качался туда-сюда, дрыгал ногами, махал руками, вскрикивал, когда комментатор страшным голосом завывал: «Опасный момент, ох, опасный!» Спиной вперед, чтобы ни на секунду не отрываться от телевизора, Тимофей дошел до чайника и набулькал себе чаю, и все было ничего, а потом Испания начала проигрывать. Тимофей стал красный как рак, кружка упала со спинки дивана, покатилась, но не разбилась, и он не стал ее поднимать. Потом он засопел, заглушая комментаторов, потом закрылся от телевизора рукой, как будто там показывали ужасы, а потом подозрительно быстро ушел в ванную и канул.

Его не было долго. Испания проигрывала уже всерьез.

Тимофей явился, и стало ясно, что в ванной он рыдал: щеки покраснели еще больше нездоровой тяжелой краснотой, нос распух и скособочился, глаза воспаленные. Он явился и объявил, что идет спать.

Я ничего не поняла. Испания все еще играла и все еще проигрывала всерьез, матч продолжался, как же спать? Ты же хотел смотреть! Мы и сидим-то, собственно, из-за тебя. Нет, нет, пора спать. И тяжелая горячая слезища капнула мне на руку, а потом на салфетку, а потом на коленку. Тимофей всхлипнул и опять ринулся в ванную.

Я его перехватила и не пустила, хотя он вырывался, пихался и стремился прочь. Я ведь не поняла, что случилось, из-за чего такая трагедия, как же я могу отпустить!..

– Испания проигрывает, – проикал Тимофей, отворачиваясь от меня. Он пихался, вырывался и был весь огненный, как при температуре.

– Да и шут с ней, – с великим изумлением сказала я. – Ты что, сыночек?! Это же просто игра, и ты не бог весть какой болельщик!..

– Ты не понимаешь, не понимаешь!.. Отпусти меня, я иду спать!

Тут образовался довольно сложный момент, как в игре испанцев с обобщенными уругвайцами, и мне нужно было принять решение. Отпустить – значит оставить его справляться со страданиями – непонятными, загадочными и чрезмерными! – в одиночку, и мы так ничего и не поймем, из-за чего сыр-бор. Продолжать пытать – значит усугублять страдания: заставлять объяснять словами, раскладывать по полочкам собственное состояние, а там кто его знает, может, мы смеяться станем!.. Да и стыдно ему было, и видно, что стыдно, скрывать свои чувства он еще пока не научился, куда там, двенадцать лет!..

Я приняла решение: пытать. Ну чтобы понять, в чем дело.

Некоторое время мы просто препирались:

– Иди умойся, и я налью тебе чаю.

– Не надо мне чаю, и я уже умывался!

Это было необходимо, чтобы съехать из «высокой трагедии» в «бытовуху», в понятные вопросы и ответы и естественное сопротивление. Я победила, чай был налит, физиономия еще один раз, совершенно ненужный, умыта. Тимофей уселся за стол, ссутулил плечи, сложил ладони, уставился в чашку и засопел.

Я произнесла довольно длинную речь.

Суть ее сводилась к тому, что, воля твоя, а это странно. Что это ты так вдруг принялся убиваться?! Бывают, конечно, болельщики, для которых проигрыш или выигрыш любимой команды – вопрос, может, и не жизни и смерти, но уж точно хорошего настроения и осознания себя. Загадочным образом такие болельщики, по всей видимости, идентифицируют себя и свою жизнь с игрой в футбол. Им не хватает эмоций в обычной жизни – катастрофически, фатально! Эмоций не хватает, а откуда их взять, непонятно. Футбол – источник не самый плохой и довольно безобидный, ну, если после матча не происходит драк, погромов и Великой французской революции. Разумеется, лучше и полезнее для души и тела вопить на стадионе или перед телевизором: «Давай! Давай! Левый фланг свободен!» – чем побивать от скуки собственную супругу и малюток. Разумеется, рабочий день лучше и полезнее посвятить обсуждению с коллегами вчерашнего проигрыша любимой команды, чем сидению в Интернете и разглядыванию в «Инстаграме» фотографий с третьей Володькиной свадьбы, а также повальной рассылки абонентам из адресной книги сообщений, состоящей из буквосочетания «Yo», модная фишка!.. Истый болельщик – существо взвинченное, азартное, с фанатизмом во взоре, готовое к страшным испытаниям, на манер протопопа Аввакума. Но ты-то тут при чем, сыночек?! Ну играют люди в футбол. Ну когда они хорошо играют, ты смотришь, и мы тоже смотрим, если есть драматургия, интрига, напор! А дальше-то что? Горе у нас почему случилось?..

Тимофей во время моей речи все пытался вклиниться и возразить, я притормаживала, но из его возражений ничего не получалось, он повторял одно и то же: «Ты не понимаешь, не понимаешь!» – и дальше дело не двигалось.

Чего такого я не понимаю? Что именно я упустила?

Женя нам помог. На протяжении всего первого акта он помалкивал, не вмешивался, посматривал на меня и на Тимофея странно и выпил весь чай, приготовленный в качестве предлога, чтобы задержать Тимофея и не пустить в одиночное плавание по морю страданий.

– Что-то тут другое, – сказал муж негромко, – дело не в футболе и не в Испании, ты не видишь?..

Теперь мы пристали уже оба, и постепенно открылось следующее.

Испания в футболе – это… ну, как мамонт в Древнем мире!.. Ну, как мамонт! Он огромный, сильный, он царь и бог, с ним никто не может справиться, и поэтому никто к нему и не пристает, и ему ничего не угрожает. И это хорошо. Хорошо, что не угрожает! Ему безопасно и надежно. Мамонт пасется в древнем лесу. Когда вдруг кто-то по незнанию или недомыслию пристает к мамонту, он легко отбивает атаки, сам при этом не страдает и продолжает пастись в древнем лесу. А тут на мамонта налетели первобытные люди с копьями и палками. Он отбивался, конечно, но довольно вяло, он же привык, что самый сильный в древнем лесу и ему ничто не угрожает! Он даже толком и не понял, что… все всерьез! Что первобытные люди поставили себе целью его… забороть. Он был уверен, что это просто очередная глупая шутка и ненужные приставания! А они его… забороли.