Исчезновение Стефани Мейлер - Жоэль Диккер

Он вынул из кармана записную книжку и продиктовал Анне номер.

– Как давно Харви живет в Калифорнии? – спросил я.

– Не помню. Давно. Лет двадцать, наверно.

– Значит, уехав из Орфеа, он сразу отправился в Калифорнию?

– Да, сразу.

– Почему он в одночасье все бросил?

– Из-за “Черной ночи”, конечно. – Корнелиус ответил так, словно это разумелось само собой.

– “Черной ночи”? А что такое эта пресловутая “Черная ночь”, мистер Харви?

– Он все раскрыл, – произнес Корнелиус, не отвечая на вопрос. – Он нашел, кто убил четырех человек в 1994 году, и ему пришлось уехать.

– Значит, он знал, что это был не Тед Тенненбаум? Но почему он его не задержал?

– Только Кирки может дать вам ответ. И если увидите его, передайте, пожалуйста, что папа его крепко обнимает.

Когда мы вышли из дома престарелых, Анна немедленно набрала номер, который нам дал Корнелиус Харви.

– Бар “Белуга”, здравствуйте, – ответил женский голос на другом конце провода.

– Здравствуйте, – ответила Анна, справившись с изумлением, – я бы хотела поговорить с Кирком Харви.

– Оставьте мне сообщение, он вам перезвонит.

Анна оставила свое имя и номер телефона, подчеркнув, что речь идет о деле чрезвычайной важности. Когда она нажала на отбой, мы наскоро поискали бар “Белуга” в интернете: заведение находилось в Лос-Анджелесе, в квартале Медовуд. Название показалось мне знакомым. И вдруг я вспомнил. Я тут же позвонил Дереку и попросил проверить выписки с банковской карты Стефани.

– Правильно помнишь, – подтвердил он, порывшись в документах. – Судя по статье расходов, Стефани трижды была в “Белуге”, когда ездила в июне в Лос-Анджелес.

– Так вот почему она бывала в Лос-Анджелесе! – воскликнул я. – Она вышла на след Кирка Харви и ездила к нему.

* * *

Нью-Йорк, в тот же день

В квартире Райсов царило смятение, Синтия не находила себе места. Дакота пропала уже два дня назад. Полиция была в курсе и активно занималась поисками. Джерри с Синтией объездили весь город, обошли всех ее друзей – и все напрасно. Теперь они метались по квартире в ожидании новостей, но новостей не было. Оба были на взводе.

– Вернется, куда денется. Как деньги понадобятся на свою дрянь, так и вернется, – в сердцах произнес Джерри.

– Джерри, я тебя не узнаю! Она наша дочь! И вы всегда отлично ладили! Помнишь? Когда она была маленькая, я даже завидовала вашей близости.

– Знаю, знаю, – ответил Джерри, только чтобы жена успокоилась.

Что дочь исчезла, они заметили только в воскресенье, и то не сразу. Они считали, что она спит, и не входили к ней в комнату до самого обеда.

– Надо было зайти пораньше, – корила себя Синтия.

– И что бы это изменило? К тому же нам велено уважать ее “личное пространство”, меня об этом специально просили на сеансе семейной терапии. Мы всего лишь применили этот гребаный принцип доверия твоего гребаного доктора Лерна!

– Не передергивай, Джерри! На сеансе речь об этом зашла потому, что Дакота пожаловалась, что ты роешься в ее вещах и ищешь наркоту. Доктор Лерн сказал, что ее комната должна быть ее личным пространством и нам надо его уважать, строить отношения на принципе доверия. Он не говорил, что нам нельзя зайти посмотреть, все ли хорошо с нашей дочерью!

– По всему было похоже, что она просто заспалась. Мне хотелось исходить из презумпции невиновности.

– Мобильник по-прежнему выключен! – всхлипнула Синтия, в очередной раз попытавшись набрать номер дочери. – Я позвоню доктору Лерну.

В эту минуту зазвонил городской телефон. Джерри бросился к нему.

– Мистер Райс? Полиция Нью-Йорка. Мы нашли вашу дочь. Не волнуйтесь, с ней все хорошо. Патруль подобрал ее на улице, она спала и была явно пьяна. Ее отвезли в Маунт-Синай[3] на обследование.

В это время в редакции “Нью-Йорк литерари ревью” заместитель главного редактора Скип Нейлан ворвался как ураган в кабинет Стивена Бергдорфа.

– Ты уволил Островски? – закричал Скип. – Ты что, совсем спятил? И что это за убожество ты хочешь залепить в ближайший номер? Откуда свалилась эта Элис Филмор? Ее текст ни в какие ворота не лезет, и не говори мне, что собираешься печатать подобную дрянь!

– Элис – очень способная журналистка. Я в нее очень верю. Ты ее знаешь, она раньше отвечала на письма.

Скип Нейлан схватился за голову.

– На письма? – в отчаянии повторил он. – Ты вышвырнул Миту Островски и взял на его место секретаршу, пишущую дерьмовые статьи? Ты что куришь, Стивен?

– Островски уже не тянет. Пишет бессмысленные гадости. А Элис на редкость талантливая девушка! – возразил Бергдорф. – Я пока еще главный в этом журнале, твою мать, или кто?

– Талантливая? О да, до усрачки! – завопил Скип и вылетел, хлопнув дверью.

Не успел он выйти, как дверца платяного шкафа резко распахнулась, и из него появилась Элис. Стивен бросился запирать дверь кабинета.

– Только не сейчас, Элис, – взмолился он, зная, что она наверняка устроит ему сцену.

– Нет, ты слышал, Стиви? Ты слышал, как он говорит про меня ужасные вещи, и даже не пытался меня защитить!

– Я же тебя защищал. Сказал, что у тебя прекрасная статья.

– Прекрати быть мокрой курицей, Стиви. Я хочу, чтобы ты выгнал и его тоже!

– Не смеши, Скипа я не уволю. Ты уже добилась увольнения Стефани, получила шкуру Островски, ты что, собралась всех сотрудников мне разогнать?

Элис испепелила его взглядом и потребовала подарок.

Стивен с тяжелым сердцем повиновался. Обошел любимые Элис люксовые магазины на Пятой авеню и откопал в галантерейном бутике очень изящную дамскую сумочку. Он знал, что Элис хотелось модель именно в таком духе. Взял сумочку, протянул продавщице кредитку. Но карта не прошла: недостаточно средств. Он попробовал другую – то же самое. И третью. Он запаниковал, на лбу выступил пот. На дворе всего 7 июля, а у него все лимиты исчерпаны, счет пуст. За не имением другого выхода он решил использовать карту журнала. Она прошла. У него оставался только один счет – деньги, отложенные на отпуск. Надо было любой ценой убедить жену отказаться от идеи ехать в Йеллоустон.

Купив подарок, он немного побродил по улицам. Небо хмурилось, собиралась гроза. Первые капли теплого грязного дождя намочили ему рубашку и волосы. Ему было все равно. Он шагал и чувствовал, что ему конец. Потом зашел в “Макдоналдс”, взял кофе и выпил за сальным столиком. Он был в отчаянии.

* * *

Вернувшись в Орфеа, мы с Анной заехали в Большой театр. На обратном пути из Покипси мы позвонили Коди: нам нужны были любые документы, относящиеся к первому театральному фестивалю. Особенно нас интересовала пьеса, которую сыграл Кирк Харви и которую Гордон хотел за претить.