Ученье – свет, а не захочешь светить – заставим - Вячеслав Александрович Баймаков

А нагнуться не мог из-за опасения сломать себе позвоночник натянутыми подтяжками, то, повернувшись всем телом и скосив глаза сверху вниз на лицеиста-подростка, тихо спросил:

— Саша, всё, что меня касается, творить могу только я?

Искусственный Разум слегка улыбнулся и кивнул в ответ.

— Телепортируй-ка нас, Сашенька, на кухню к девочкам.

Дима даже моргнуть не успел, как оказался перед двумя молодыми красотками. От столь резкого перемещения в пространстве на секунду потерялся. А потом потерялся ещё на несколько секунд от душераздирающего визга перепуганных сокурсниц.

Притом после того, как они перестали визжать, молодой естествоиспытатель сделал в памяти зарубку. В состоянии сильного испуга, как известно, человек либо прикидывается мёртвым, теряя сознание, либо, не притворяясь, отходит в мир иной. Либо набрасывается на источник испуга, не соизмеряя своих сил и возможностей. Либо, переходя в панику, старается от этого источника скрыться посредством безмозглого бегства.

Оказалось, что женщина, кроме всего перечисленного, может ещё и просто «перевизжать» этот испуг, выбросив из себя энергию страха в виде ультразвука. И самой резко легчает. И источник деморализуется.

— Вы что тут, совсем чиканулись, истерички? — еле дыша, взъелся на них перепуганный ловелас, держась за ватное колесо груди. — Чуть перепонки не лопнули по самый инфаркт.

Зря он, не подумавши, взбрыкнул. В ответ получил такой двухголосый шквал негатива, что тут же согласился, что лучше бы лопнули. Обозвав его по-всякому, насколько позволяло состояние нервного раздрайва, но без применения к дураку такому-сякому силы в качестве запущенной в него кухонной утвари, девушки, как ни странно, быстро успокоились. Этому способствовало резкое переключение на его эксклюзивные шмотки.

— Замри, — скомандовала Вера, и обе прелестницы моментально облепили его, как мухи, сами знаете что.

Они щупали, гладили, заглядывали за отвороты, которые отворачивались. Бриллианты запонок и драгоценные камни пуговиц чуть ли не на зуб попробовали. Дима стойко терпел, нагло залезая в эмоции то одной, то другой барахольщицы, упиваясь их восторгом и мурашками по нежным спинам, так и не тронутым розгами.

Неожиданно Танечка сделала шаг назад. И, не отводя голодного взгляда от одеяния столичного денди, судорожно принялась развязывать фартук. Молодой человек даже мельком подумал о начинающемся стриптизе, но эмоции блондинки это не подтверждали. Там царил зашкаливающий азарт от предвкушения чего-то нового или радость ожидания при распаковывании долгожданного подарка. Он предположил, что доморощенная кухарка сейчас потребует от искусственного Разума устроить ей аналогичный карнавал. Угадал.

— Я тоже хочу, — пропищала она тоненьким голоском, уподобляясь маленькому ребёнку, желающему во что бы то ни стало получить желаемое.

— Мундирный фрак? — в недоумении застопорился Саша-лицеист, пройдясь по стройной фигуре блондинки профессиональным взглядом портного, прикидывая размерность и фасон на её модельное туловище.

— Нет, — чуть ли не плача взмолилась Танечка. — Бальный наряд самой императрицы.

— Правильно, — поддержал Дима, прикалываясь. — Гулять так гулять.

В одно мгновение Танечка изменилась до неузнаваемости. И это касалось не только наряда. Нежно-розовое платье село на неё как влитое. Причём даже не в переносном, а в самом прямом смысле этого слова. Пышные юбки с огромным шлейфом в виде волнистого хвоста создавали не купол вокруг ног, а словно два стога сена, симметрично навьюченных на кобылу по бокам.

Круглую армированную юбку будто распилили пополам и прилепили к бёдрам, родив моде гипертрофированное галифе до пола. Спереди плоско. Сзади плоско, а по бокам супервоздушно. Хотя заднюю плоскость сглаживал оттопыренный шлейф метра два.

Такая же надутость прослеживалась и в рукавах. Словно ей от ключиц до предплечья вставили по два воздушных шарика, перетянутых тесёмками. А вот от верхнего края юбок до облачных рукавов платье на всей площади тела буквально было вмонтировано в кожу.

Саму же Танечку резко скрючило в прогибе, словно парализовало. Глаза навыкат, рот распахнут. Дышать не может, отчего постепенно начала синеть. Дима даже испугался за неё.

— Танечка, девочка. Ты это. Давай, дыши, милая. Не пугай нас.

— Не могу, — прошипела блондинка, не меняя гримасы повешенной. — Живот в лёгкие затолкался. Вдохнуть некуда. Кон, сними с меня всё.

Ну он и снял, оставив белокурую кросотку абсолютно голой. Выпученные глаза и отвисшая челюсть тут же перешли по эстафете к Диме. Его взгляд словно приклеился к аккуратно подстриженному лобку ромбиком. Но реакцию вызвала не сама стрижка, а блондинистый цвет волосиков на загорелом теле. Выглядело необычно и мгновенно возбуждающе.

Танечка задышала с вытаращенными глазами, словно вынырнула из-под воды от нехватки воздуха. Несколько секунд приходила в себя, напрочь забыв о приличии. Затем спохватилась и, стараясь двумя руками спрятать всё и сразу, судорожно хапнула фартук со столешницы, прикрывая им что смогла.

И тут, как чёрт из табакерки, между Димой и Танечкой материализовалась Вера со зверским выражением на лице, яростно зашипев: «Отвернись!» Молодой человек шумно сглотнул и отвернулся. Но не подчиняясь её приказу, а пряча оттопыренные штаны в области паха.

Блондинка, уже отдышавшись, тем не менее одеваться не спешила. Она замерла как вкопанная, уставившись на спину мужчины, и о чём-то усердно размышляла.

— Танечка, оденься, — вполголоса потребовала ретивая моралистка Вера, напирая на неразумную подругу. — Скажи Кону, и он тебя оденет.

— Нет, — неожиданно для всех смело запротестовала блондинка. — Пусть смотрит. Я такой себя сделала, чтобы он на меня смотрел. Тебе ведь понравилось, Дима? Правда?

Молодой человек, стоя к девушкам спиной, секунд пять думал, что ей ответить на столь откровенную провокацию, и решился на правду:

— Понравилась. Даже очень. Неожиданное решение с цветом волосиков и геометрией стрижки.

— Да ну вас к чёрту, извращенцев, — неожиданно взорвалась Вера и чуть ли не бегом кинулась в свою комнату.

— А почему Вера плачет? — тихо спросила Танечка после паузы, за время которой брюнетка преодолела уже половину пути.

Дима повернулся. Посмотрел вслед быстро удаляющейся Вере и мысленно выругался. Затем масляным взглядом прошёлся по сексуальной кухарке. Танечка уже не прикрывалась передником и заметила его восхищённый взгляд, засветилась, как лампочка.

— Танечка, — с горечью в голосе принялся успокаивать патологическую нимфоманку Дима. — Ты же создала уже в своей спальне мою копию. Тебе одного мало?

— У него твоё тело, но он ничего не умеет, — скривилась в обиде супермодель.

— Так и я такой же, — смотря ей прямо в глаза, принялся он врать. — Кроме тебя самой, тебе никто в этом деле не помощник.

Девушка подошла вплотную и, положив ладони на ватную грудь и просительно заглядывая в глаза франта, категорически отказывалась в это верить.

— Ну ты же ученик самой Суккубы. Не поверю, что она тебя не научила чему-нибудь такому, что мне поможет.

— Дело не в моём умении, девочка, а в твоей голове, которую по правилам этого