Ученье – свет, а не захочешь светить – заставим - Вячеслав Александрович Баймаков

мира трогать нельзя. Суккуба всего лишь архангел. А тут целое Господство бессильно. И чем быстрее ты это поймёшь, тем легче тебе станет жить.

С этими словами он снял со своей груди её руки и, наплевав на чистые панталоны, побрёл по траве в свою спальню. Межполовая конфронтация вновь обострилась. Нужна была срочная пауза в общении. Остыть требовалось всем троим.

Глава 13. Локация 3. Театр в театре обязателен, и за кулисами каждый актёр — сам себе режиссёр

На следующее утро первым из своего персонального отсека выбрался Дима. Центральный зал оказался девственно чист. Из чего молодой человек сделал вывод: искусственный Разум каждый раз, когда они засыпают, обнуляет обстановку, приводя окружение к «заводским настройкам». Только непонятно, почему он не сделал этого в первый день, когда Дима устроил на кухне погром?

Хотел было применить к ситуации правило: кто первый встал, того и тапки, но передумал. Раз уж решили по очереди — значит, по очереди. Для истинно русского человека такое социальное упорядочивание, как очередь, — явление святое ещё со времён Союза и передаётся из поколения в поколение с азами воспитания.

Он не стал изгаляться с одеянием. Обычные джинсы, только новые и оттого до безобразия чистые. Чёрная футболка с коротким рукавом без каких-либо принтов и логотипов. Удобные туфли — что-то среднее между домашними тапочками и кроссовками. На руке появился новый аксессуар — часы. Наши. Отечественные. Захотелось проявить патриотизм.

Заказав чашку чёрного кофе с коробкой «Рафаэлло», исключительно для наслаждения вкусом и ничего более, он принялся размышлять над сложившимся вчера положением дел. Точнее, взвешивал «за» и «против» сожительства с Танечкой. Уж очень, чертовка, сексуальной получилась. А если ещё точнее: а стоит ли ей вообще помогать?

Дима понимал, что этого делать нельзя ни с одной из сокурсниц. Замутишь с одной — другая затаит обиду. А то и таиться не станет. Прибьёт при случае. Помочь обеим? Но для этого требовалась взаимная договорённость. Девочки между собой просто обязаны будут прийти к консенсусу. Хоть к какому-нибудь. А вот это на данный момент даже в перспективе не просматривалось.

Отсюда профессиональный соблазнитель сделал вывод: пока никаких амурных поползновений. Только деловые. Половую дифференциацию исключить из взаимоотношений как вредоносную. На провокации со стороны Танечки не вестись, закрывшись равнодушием. Пошлые намёки относительно Веры не отпускать. Работа, работа и ещё раз работа. Чтоб ей пусто было.

Появилась Вера. С нарядом, как угадала под него. Брюнетка тоже не стала облачаться в спортивный костюм, как вчера. Вышла в лёгком цветастом платьице типа сарафана с длиной выше колен, но в пределах дозволенного моралью консервативного общества, явно подражая Солнцу Моё. В мягких белых мокасинах без каблука, одетых на короткие белоснежные носочки. Ну прям девочка-припевочка с обложки глянцевого журнала.

Благовидно пристроившись на своём кресле, сначала с удивлением вскинула бровки, заметив, чем Дима занимается. Потом, сообразив, что такого понятия, как вредность еды, для них больше не существует, заказала стакан апельсинового сока, а за закуской присоседилась к конфетам самца, нагло подвинув коробку к себе поближе.

Минут пять сидели молча, словно чужие люди в кафе за соседними столиками. Знать друг друга не знали, и знакомиться желания не было. Просто каждый пьёт своё, а ест общее. Как бы подарок от заведения.

Наконец появилась Танечка. Как и прошлое утро, блондинка находилась не в настроении. На этот раз Дима даже не стал интересоваться причиной, прекрасно понимая, что и этой ночью новоиспечённой красотке не повезло с мужиком. Она молча уселась в кресло. Откинулась на высокую спинку и, закрыв глаза, замерла, всем видом показывая, что не выспалась.

— Танечка, — первой из всех за утро подала голос Вера, обращаясь, судя по тону, к уже бывшей подруге, продолжая при этом демонстративно смаковать сок и смотреть куда-то мимо блондинки. — Сегодня твоя очередь творить реальность в общем зале.

— Не хочу, — буркнула та в ответ, не открывая глаз.

— На нет — суда нет, — закончил короткий приветственный обмен любезностями Дима, вставая из-за стола. — Тогда на учёбу шагом марш. За сегодня как минимум я намерен познакомиться со всеми клипами таланта Пушкина. Личные отношения на время предлагаю заморозить до состояния «коллеги по работе» и не более. Половая дифференциация отменяется, пока не поймём, что с ней делать.

Девочки никак не отреагировали на то, что они уже не девочки. Вера изначально была заземлена в чувствах. Притом настолько глубоко закопалась под землю — экскаватором не выкопаешь. Танечку, похоже, добила очередная бессонная, а вместе с тем бестолковая ночь, вымотавшая ей все нервы, доведя бедную до состояния: «Да пропади ты всё пропадом!»

Загрузившись каждый своими мыслями, троица направилась в учебный портал. Притом пошли без экскурсовода. Дима сознательно не стал его приглашать, чтобы не сбивал с панталыка лишними комментариями ни о чём.

Девочки промолчали. То ли доверились самоназначенному старосте группы, то ли не обратили внимание на отсутствие Саши-лицеиста. Но, вероятней всего, им было глубоко наплевать на учёбу и всё, что с ней связано. Они двигались, как две тёлки на привязи. Куда ведут — туда идут. Им было всё равно, где свою «траву» в мозгах жевать.

Клип с Сашей-потеряшей Дима промотал сразу одной командой, оказавшись в небольшой комнате с письменным столом, креслом и стеллажами книг вдоль стен. Первое предположение — это кабинет отца, Сергея Львовича, а заодно его личная библиотека.

В кресле, забравшись с ногами, примостился маленький Александр, примерно того же возраста, что и в первом клипе. Ну, может быть, чуть постарше. Мальчик с упоением читал. Причём не быстро, а очень сосредоточенно. То и дело притормаживая взглядом. Видимо, на каждом новом или непонятном слове, тщательно его запоминая.

Исследователь настроился на эмоции ребёнка. Зашкаливающий интерес, напрочь забивающий все остальные чувства. Вот что маленький Пушкин чувствовал. Кроме того, иногда проскакивало лёгкое недоумение, но оно никак не уменьшало любопытства ребёнка и не останавливало процесс чтения, лишь слегка притормаживая.

Дима подошёл вплотную прямо через стол. Заглянул в текст. Строки были напечатаны столбцами по-французски. Понимание этого языка оставалось включено с последних настроек, поэтому ему не составило труда прочесть небольшой кусок. Встал на колено и заглянул на обложку: Le Bourgeois gentilhomme J.-B. Molière.

Поднялся и, оглядев коллег, тупо уставившихся на него из разных углов, как сычихи, доложил:

— Саша читает Мольера «Мещанин во дворянстве». Причём в оригинале. Чтобы ещё в этом понимал шкет.

— А по мне, он читает вполне осознанно, — заявила Вера.

— Вряд ли, — не согласился с ней Дима, — он