Стая - Алесто Нойманн

— Ну что там? — громко спрашивает Байрон.

— Провиант не протух. — Обшариваю еще один шкафчик и извлекаю пачку макарон. — И его тут предостаточно.

— Когда хозяева вернутся, то нам точно крышка. — Хэлл усмехается.

— Не вернутся, — уверенно говорит Вал.

Стоя возле книжного шкафа, она осторожно снимает с полки небольшую деревянную рамку. На ее лице читается явная досада.

— В чем дело? — спрашиваю я и смотрю на фотоснимок поверх ее плеча.

Рихтенгоф сжимает в руках старую фотографию совсем молодой девочки. На вид ребенку лет восемь, может быть, чуть больше. Она держит в руках воздушный шарик и весело улыбается на камеру. Нетрудно догадаться, что снимок был сделан в день ее рождения.

— Кто это, Вал? — тихо повторяю я. — Ты знала ее?

Вампир со стуком помещает фотографию обратно на место. Какое-то время она молчит, и все сидят в тишине вместе с ней, ожидая ответа на вопрос.

— Моя пациентка, — наконец нехотя произносит она. — Девочка была тяжело больна, врачи отказывались браться за лечение, пророчили смерть через пару недель. Ко мне пришел ее отец. Буквально умолял, стоял на коленях.

— Ты согласилась? — тихо спрашиваю я.

— Его положение было настолько отчаянным, что я все-таки решилась помочь. — В глазах Вал что-то гаснет. — Мы продлили девочке жизнь всего на два года. Сколько бы я ни убеждала ее отца, что все мы смертны, он не смог удержаться от безумия. Через какое-то время до меня дошли слухи, что мужчина продал дом и уехал куда-то в безлюдное место, чтобы доживать свои дни в одиночестве. Асоциальное поведение, алкоголизм, связь с преступными группировками. В общем, Морбатор.

— Сложно после такого не свихнуться. — Байрон тяжело вздыхает и проводит рукой по коротко остриженным волосам. — Не знаю, что случилось бы со мной, потеряй я дочерей. Что стало с этим мужиком?

— Застрелен.

— Кем? Когда?

— Тобой, — невозмутимо отвечает Вал. — Вчера.

Ее слова повисают в воздухе, словно еще один выстрел, грянувший неожиданно и оглушительно громко. Я впиваюсь взглядом в фотографию темноволосой девочки, пытаясь привязать ее к образу престарелого испанца с небрежной щетиной.

— Вот черт… — Байрон прячет лицо в ладонях. — Я же не знал!

— Ты не виноват. — Рихтенгоф кладет фотографию лицевой стороной вниз. — За свои поступки нужно нести ответственность, а поведение держать под контролем.

— Я убил невинного человека!

— Вообще-то этот невинный человек достал пистолет, — напоминаю я. — Кто знает, чем он был заряжен. О нашей природе его явно предупредили.

— Мужик ведь пережил такое горе, ему очень тяжко пришлось, — сокрушается Хэлл. — Какой кошмар…

— Прекрати. — Голос Рихтенгоф звучит сухо. — Если он хотел оставаться полноценной частью общества, то нужно было брать себя в руки и начинать жить как все.

Байрон поднимает свои васильковые глаза и качает головой.

— Ты не знаешь, о чем говоришь. — Он поджимает губы. — Ты не знаешь, каково это… контролировать то, что отравляет тебя изнутри.

Эти невинные слова можно было сравнить с крохотной спичкой, падающей в море топлива. Я слышу, как хрустят суставы Вал, потому что та слишком сильно стискивает кулаки. Нервно сглотнув, готовлюсь к взрыву эмоций.

— Если ты не заметил, я вампир. — Рихтенгоф угрожающе понижает голос. — Хладнокровная машина для убийств с отточенными рефлексами, превосходным зрением и обонянием. Я буквально отравлена своей страстной жаждой крови, я слышу, как она влажно пульсирует в твоих венах…

— Вал! — Я осторожно трогаю ее за плечо, но она отступает в сторону, и не думая останавливаться.

— … а рядом со мной стоит еще один монстр, который в любой момент может поддаться приступу и раскроить вас всех на нити макромолекул, потому что треск разрывающейся плоти — это музыка для ушей ликантропа.

— Вал!

— Мы знаем, что такое контроль.

— Вальтерия, ну ради бога!!!

Я встаю перед ней и ощутимо встряхиваю ее за плечи. Мои руки дрожат, и Вал это чувствует. Слегка расслабившись, она смотрит мне в глаза с долей раскаяния. Я знаю, что она не хотела срываться. Всех иногда заносит, если задеть кровоточащую рану.

— Прости. — Байрон поднимается с софы, словно не зная, куда себя деть. — Я полный идиот. Извини, пожалуйста.

Рихтенгоф смотрит на Хэлла поверх моего плеча и коротко кивает. Я все еще держу ее за плечи, словно боясь, что вампир в любой момент не выдержит и сорвется еще раз.

— Можешь отпустить, — тихо разрешает она и отводит взгляд.

Послушно опускаю руки, вытянув их по швам. Тишина комнаты продолжает давить на уши, и я мысленно молюсь, чтобы хоть кто-нибудь ее прервал.

— Нам нужно переодеться.

Слава богам. Спасибо, Эстер…

— Согласен! — жарко подтверждаю я. — У меня уже все тело отмерзло. Как думаешь, у него тут есть какое-нибудь барахло?

— Там, кажется, огромный шкаф, — осторожно говорит Терри, кивая на приоткрытую дверь в соседнюю комнату. — У нас дома когда-то стоял точно такой же.

3

— Попробуй вот эту.

Вал вытягивает руку и стаскивает с верхней полки просторную черную футболку. Даже не разбираясь, что на ней нарисовано, я с удовольствием закутываюсь в сухую ткань.

— Наконец-то… Надоело светить голым торсом на весь остров.

— С трудом верю.

— Если честно, я очень замерз выпендриваться. — Смотрюсь в зеркало и отмечаю, что рисунок на футболке очень даже ничего. — А ведь здорово выглядит, согласись?

Вампир переводит на меня взгляд и слегка наклоняется, чтобы получше рассмотреть огромную морду пришельца с красными глазами.

— Неплохо. — Она снова поворачивается к шкафу. — Хотя я не слишком много понимаю в ядерном молодежном стиле.

— Свобода самовыражения, Вал! — восклицаю я, упирая руки в бока. — Татуировки как крик, рваные джинсы как… как…

— Как у беспризорника на паперти.

— Я хотел сказать «как протест». — Громко фыркаю. — Зануда ты ограниченная.

Вал усмехается и извлекает из шкафа просторную хлопковую рубашку. Набросив ее на плечи, ловко застегивает пуговицы, задумчиво глядя поверх моей головы.

— Там еще подтяжки, — хмуро говорю я.

— Где?!

— Да вон, с полки свисают.

Рихтенгоф восторженно выдергивает бежевые лямки из шкафа. Зацепившиеся за что-то подтяжки, срываются с натяжения, и прилетают мне между глаз.

— Ай!

— Прошу прощения.

— Такая довольная, как будто сокровище нашла. — Я закатываю глаза, потирая ушибленный лоб. — Ты бы себя видела.

— К сожалению, не могу, — безмятежно отвечает вампир, застегивая подтяжки и заправляя рубашку в брюки. — Я не отражаюсь в зеркале.

— Увидела бы свое угрюмое лицо, сама бы его и разбила. Улыбайся для разнообразия. Тебе очень идет.

Вал оборачивается на меня и переводит недовольный взгляд на аккуратно сложенную стопку вещей, отложенных в сторону.

— Ты почему еще здесь? — требовательно спрашивает Рихтенгоф.

— А где мне еще быть?

— Отнеси вещи Эстер и Терри.

Я вздыхаю и собираю небольшую