Бремя любви - Агата Кристи

– Я был вестником, сэр Ричард. Это совсем другое дело.

– Извините. Кажется, я понимаю. Вам предстоит начатьсовершенно новую жизнь.

– Да, частную жизнь. Как и положено человеку. Мужчине.

– Так что же вас смущает и тревожит?

– Не в том дело… Видите ли, за те недели, что я живу здесь,я ясно понял, что я избежал огромной опасности.

– Какой опасности?

– Человек не выдерживает испытания властью. Она разлагаетего изнутри. Сколько еще я мог бы продержаться, пока в меня не заползла этазараза. Я подозреваю, что она уже начала свое действие. В те моменты, когда яговорил перед огромными толпами людей, не начинал ли я думать, что это говорюя, что это я шлю им послания. Я знаю, что им следует и чего не следует делать.Я был уже не проводником посланий Бога, а представителем Бога. Понимаете?Человек, вознесенный над другими людьми.

Несколько успокоившись, он добавил:

– Господь в доброте своей спас меня от этого.

– И после всего, что случилось, ваша вера не уменьшилась?

Ллевеллин засмеялся.

– Вера? Мне это слово кажется странным. Разве мы верим всолнце, луну, стул, на котором сидим, землю, по которой ходим? Если естьзнание, зачем еще вера? И выбросьте из головы мысль, что я пережил какую-тотрагедию. Нет. Я шел заданным мне курсом – и сейчас иду.

Правильно было то, что я приехал сюда, на остров; правильнобудет, что я уеду, когда придет время.

– Вы хотите сказать, что получите… как вы это называете –приказ?

– О нет, не столь определенно. Но понемногу определитсядальнейший курс, и он будет не только желательный, но и неизбежный. Тогда яначну действовать. Мне все будет ясно – куда я должен ехать и что делать.

– Так просто?

– Да. Попробую это объяснить. Это вопрос гармонии. Неверныйкурс – я имею в виду не зло, а ошибку – его сразу чувствуешь, как будтоспоткнулся во время танца или взял фальшивую ноту. – Поддавшись воспоминанию,он сказал:

– Будь я женщиной, я бы сказал: как будто упустил петлю привязании.

– Кстати о женщинах. Вы, видимо, вернетесь домой?

Отыщете свою раннюю любовь?

– Сентиментальный конец? Вряд ли. К тому же Кэролдавным-давно замужем, у нее трое детей и преуспевающий муж. Наши с Кэролотношения никогда не были чем-то серьезным, просто гулял парень с девушкой, воти все. – - И в вашей жизни другой женщины не было за все эти годы?

– Слава Богу, нет. Если бы я встретил ее…

Он не докончил, оставив Уайлдинга в легком недоумении. Тотне мог знать, какая картина встала перед мысленным взором Ллевеллина: крыльятемных волос, изящные височки, трагические глаза.

Ллевеллин знал, что настанет день и он встретит ее.

Она так же реальна, как тот стол в офисе и окно санатория.Она существует. Если бы он встретил ее во время своего проповедническогослужения, ему пришлось бы от нее отказаться. Тогда бы от него этогопотребовали. Смог ли бы он это выполнить? Он не был уверен. Его темная леди неКэрол, не легкое весеннее увлечение юноши. Но теперь от него не требовалижертвы. Теперь он свободен.

И когда они встретятся… Он не сомневался, что встретятся.Когда, где, при каких обстоятельствах – неизвестно.

Указаниями ему служили только каменная купель в церкви даязыки пламени. Однако у него было ощущение, что он подошел очень близко, чтоскоро это случится.

Внезапно распахнулась дверь между шкафами, и он вздрогнул.Уайлдинг обернулся и, удивленный поднялся с кресла.

– Дорогая, я не ожидал…

На ней не было ни испанской шали, ни глухого черного платья– что-то прозрачное, струящееся, лилово-розовое, она как будто принесла с собойстаромодный запах лаванды. Увидав Ллевеллина, она остановилась и уставилась нанего странным, ничего не выражающим взглядом.

– Дорогая, как твоя голова, лучше? Это доктор Нокс.

Знакомьтесь – моя жена.

Ллевеллин вышел вперед, пожал ее вялую руку и церемонносказал:

– Рад познакомиться с вами, леди Уайлдинг.

В ее глазах появилась жизнь – чуть заметное облегчение. Онасела в кресло, которое ей придвинул Уайлдинг, и заговорила в стремительномстаккато.

– Так вы доктор Нокс? Я про вас читала. Как странно, что выприехали сюда, на остров. Зачем? То есть что вас заставило? Это необычно,правда, Ричард? – Она полуобернулась к нему и торопливо продолжала:

– Правда же, обычно люди тут подолгу не живут. Приплывают –и уплывают. Куда? Не знаю. Покупают фрукты, соломенные шляпы и дурацких кукол,потом возвращаются на корабль, и корабль уходит. Куда они уплыли? В Манчестер?В Ливерпуль? А может, в Чичестер, наденут там плетеную соломенную шляпу ипойдут в церковь. Смешно. Люди вообще смешные. Говорят: «Не знаю, я прихожу илиухожу?»

Моя няня так говорила. Но ведь это правда? Это жизнь.

Приходит человек или уходит? Я не знаю.

Она покачала головой и вдруг засмеялась. Ллевеллин видел,что она покачнулась, когда садилась; он подумал:

«Она вот-вот потеряет сознание. Интересно, муж знает?»

Но быстрый взгляд на Уайлдинга все ему объяснил.

Этот опытный путешественник ничего не понимал. Он наклонилсяк жене, и лицо его осветилось любовью и тревогой.

– Дорогая, у тебя температура. Тебе нельзя было вставать.

– Мне лучше: я наглоталась таблеток, они снимают боль, нодурманят. Она тихонько засмеялась и откинула со лба светлые, почти белыеволосы. – Не хлопочи надо мной, Ричард. Дай лучше доктору Ноксу выпить.

– А тебе? Налить бренди? От него тебе станет лучше.

– Нет, мне лимонад.

Он подал ей стакан, и она с улыбкой поблагодарила.

– От пьянства ты не умрешь, – пошутил он.

Ее улыбка стала напряженной. Она сказала:

– Кто знает?

– Я знаю. Нокс, а вам чего? Виски? Безалкогольное?

– Бренди с содовой, если можно.

Она не сводила глаз с его стакана.

Вдруг она сказала: