Тьма над Гильдией - Ольга Голотвина

— Есть человек… — очень осторожно начал трактирщик. — У него я видал вещи, какие можно раздобыть только во дворце. Как они к нему попали — не моя забота.

— Годится, — кивнул паренек. — Познакомь.

Трактирщик выразительно повел бровью на дверь «боковушки» — и Дайру припечатал тяжелую монету о стойку.

* * *

Когда в «боковушку» без стука и приглашения ввалились трое знакомцев по вчерашней катавасии, Щегол, валявшийся до этого на лавке, быстро и тревожно уселся. В первый миг парень решил, что это ловушка, но тут же заметил, что у вошедших вид тоже ошарашенный. Возможно, в душе он пожалел, что Кудлатый запаздывает. Но заговорил приветливо:

— Какая встреча! Мы вчера о чем-то не договорили, да? Или вы всю ночь не спали, мучились, что у меня одна скула живописнее другой? — Щегол коснулся кончиками пальцев радужного синяка. — Не терпелось довести мое благородное лицо до совершенства, раскрасив его со всех сторон одинаково?

— Вообще-то можем, если крепко попросишь, — с готовностью откликнулся Нургидан. — Но сейчас к тебе другой разговор.

Незваные гости уселись на скамью напротив. И Щегол (как совсем недавно Аруз) удивился тому, что беседу за троих уверенно повел парнишка в ошейнике раба.

— Нам трактирщик очень тебя нахваливал. Мол, самый ловкий парень в Аргосмире. Не человек, а ручей — всюду просочится. Если, допустим, приезжему человеку захочется поглядеть столицу, так Щегол проведет хоть в мышиную норку, хоть в королевский дворец.

Говоря так, Дайру небрежно поигрывал монетой — подбрасывал и не глядя ловил на ладонь. Можно было поклясться, что золота сквозь его руки прошло видимо-невидимо.

Щегол с легким интересом покосился на эти жонглерские упражнения и усмехнулся:

— А вот мне про вас трактирщик ничего не рассказывал. Не повезло мне, правда?

— Нас зовут «люди-с-золотом-в-кошеле», — мягко отозвался Дайру.

— Правда? — восхитился Щегол. — У нас был тут один, тоже звался «человек-с-золотом-в-кошеле» — вам не родня? Правда, к следующему утру имечко сменилось. Стали его называть «человек-с-перерезанным-горлом-и-без-кошеля»…

Нургидан хотел вмешаться в разговор, но Нитха тронула друга за локоть, и тот подчинился, промолчал.

— Первое имя красивее было, — вежливо поддержал беседу Дайру. — Да и плохая примета — менять имена… Но вернемся к нашим делам. Что бы ты сказал гостю из глухомани, который хочет поглядеть столицу?

— А-а, которого интересуют мышиные норки и королевские дворцы… а что больше?

— Ну, мышиных норок хватает и в глухомани, верно?

— Верно. — Разговор нравился Щеглу, синие глаза смеялись. — Этот гость, которого я не знаю, но уже уважаю, хочет просто поглазеть? Или думает захватить что-то на память?

— Мне кажется, — осторожно сказал Дайру, — приезжего интересует всего одна вещь.

Щегол мечтательно зажмурился.

— Троны, по слухам, прочно приделаны к полу, не отдерешь, — промурлыкал он. — Золотая маска с рубинами? Золотой топорик, да? Я угадал?

Он откровенно развлекался. Нитхе, которая ни на миг не забывала о сидящем в тюрьме учителе, приходилось давить в душе отчаянные злые слезы, поэтому чужое веселье казалось насмешкой. Хотелось как следует стукнуть этого жизнерадостного красавчика.

«Ребенок, — зло подумала она, — избалованный мальчишка, которому ухитрились угодить с игрушкой… и она ему еще не успела надоесть!»

Похожие чувства испытывали и Дайру с Нургиданом. Оба нахмурились и готовы были резко осадить шутника. Но тот вдруг заговорил трезво и разумно:

— Но для чего господину тащиться во дворец? Куда вернее сказать, что ему угодно получить за такую недурную цену. А потом ждать, когда ему принесут то, чего хочет душа!

Слова молодого вора были резонны. Но Дайру, помедлив, покачал головой. Он представил себе, как сообщает прохвосту: мол, из всех сокровищ аргосмирского дворца нам нужна только опояска Главы Гильдии…

Нет уж, лучше рискнуть, чем выдавать тайны Гильдии этому бодрому наглецу!

— Нет? — приподнял бровь Щегол. — Господам, видно, хочется поразвлечься?

Мифический «незнакомец из глухомани» был отброшен за ненадобностью. Дайру ответил так же просто:

— В левом крыле дворца есть комната, куда перенесли почтенного Лауруша, Главу Гильдии Подгорных Охотников, когда с ним случился сердечный приступ. Он спит, мы знаем, ему дали такое лекарство… Нам нужно срочно взять одну из его вещей.

— Странное желание, — посерьезнел Щегол, — но от Подгорных Охотников можно ожидать всякого. Мало ли что у почтенного Лауруша было с собой…

— Тебе-то что за печаль? — не выдержал Нургидан. — Мы же платим! И щедро!

— А можете вообще не платить! — с прежней веселой лукавинкой вскинулся Щегол. — Можете монету при себе оставить. И во дворец проведу, и комнату помогу найти… если эта милая наррабаночка возьмется меня как следует отблагодарить. Ну что, ударим по рукам?

От такого нахальства девушка онемела, поэтому первым успел ответить Нургидан:

— За такие речи бьют не по рукам.

— Рискуешь смазливой рожей, парень! — поддержал друга Дайру. — Знай край да не падай!

— Как говорят у нас в Наррабане, самый умный после кактуса, — подытожила Нитха, опомнившись. — Кончайте треп, давайте о деле!

— О деле так о деле, — разочарованно протянул Щегол. — Кто идет со мною, господа?

Оказалось, что этот вопрос господа между собой решить не успели. Идти хотели все.

После коротких, но бурных споров договорились, что во дворец идут Нургидан и Дайру. Глубоко разочарованной Нитхе было сказано, что она — резервный полк, последняя выручка и спасение на случай, если друзья попадутся.

— Вот и славно, — заключил Щегол, со вкусом потягиваясь. — Пока погуляйте по городу, в столице есть на что полюбоваться. Вот-вот сюда заявится мой дружок Кудлатый, а он надо мной трясется, как наседка над цыпленком. Увидит вас — быть новой драке. Как стемнеет — приходите к памятнику Короля-Основателя. Который возле храма Того, Кто Зажигает и Гасит Огни Человеческих Жизней. Знаете, где это?.. Ну, вот и хорошо!

Сумерки еще не сгустились над постоялым двором, стоящим у проезжей дороги из Издагмира в столицу. Но немногочисленные постояльцы успели отужинать и готовы были внимать бродячему певцу, который настраивал лютню, делая вид, что в трапезной он совершенно один и петь будет для собственного удовольствия.

Хозяин тоже охотно послушал бы балладу, но не отпускало беспокойство. Не нравилась ему четверка пеших путников, а попросту бродяг, что расположились в углу. Стол большой, а сидят за ним только четверо. Проезжие купцы, люди бывалые, сторонятся этой компании.