Тьма над Гильдией - Ольга Голотвина

Работа была закончена, посланник Санфира собирался проститься с гостеприимным хозяином… но в ночь перед отъездом в городе вспыхнул мятеж. Толпа черни с факелами вломилась в дом советника и начала крушить все, что попадется на глаза, и убивать всех, кто подвернется под руку. Гость советника не стал выяснять, чем именно не угодил его любезный хозяин буйным торшмирцам — просто схватил суму с записями и выпрыгнул в окно, получив попутно в бок ножом от кого-то из мятежников. Уже выводя из конюшни лошадь, он увидел, как над домом встает зарево пожара.

В городе помощник Санфира задерживаться не стал. А вот по пути в Тайверан надо бы остановиться, подлечиться… так нет же, рану счел несерьезной, а захолустным лекарям не доверял ни на медяк. Ну и поплатился: рана воспалилась, началась лихорадка…

Короче говоря, старший писец бухнул перед подчиненным сумку с записями, что доставил злополучный гонец, и велел их расшифровать и переписать набело — не будет же Санфир ломать глаза о значки скорописи!

Велено — значит, сделано.

Пока молодой писец трудился над свитком, наугад вытащенным из сумы, он в смысл написанного не вникал. Да и как вникнешь, когда приходится отдельно разбирать каждое слово, да еще и значки чужой рукой нацарапаны! Понял лишь главное: он переписывает историю о том, как возникли Кланы. Это сказание у Санфира лежало уже то ли в пяти, то ли в шести вариантах, и дотошный ученый не мог решить, какой из них включить в «Летопись». Что ж, вот ему еще один, пусть радуется!

Закончив работу, писец бросил свиток со значками в корзинку, куда складывали ненужные куски пергамента, чтобы потом соскоблить текст и вновь использовать дорогой материал. Заметив, что корзина полна, писец кликнул парнишку-помощника и велел ему заняться делом. Парнишка забрал корзинку и ушел, а писец сшил свеженаписанные страницы толстой навощенной нитью и хотел было взяться за следующий текст. Но поосторожничал: дай, мол, просмотрю готовую работу: не насажал ли ошибок…

Прочитал — и долго глядел перед собой, не в силах поверить строкам, выведенным собственной рукой.

Неужели городской советник не читал того, что хранится в его библиотеке?.. Ну, это как раз бывает, и даже часто. А вот человек, который вел торшмирские анналы, — неужели он не соображал, что именно пишет?

Да, у Санфира скопилось пять-шесть изложений легенды о Двенадцати Магах, основателях Кланов. Все они в разных выражениях повествовали об одном: двенадцать наемников из разбитой армии уходили от врага по диким, безлюдным краям; в поросшем лесом ущелье они наткнулись на родник, вода которого была странной на вкус; несколько глотков погрузили беглецов в сон, который длился два дня и две ночи; во сне каждый из наемников видел себя зверем или птицей; проснувшись, все двенадцать ощутили в себе магическую силу; они вовремя успели покинуть ущелье, которое было закрыто то ли обвалом, то ли землетрясением — в этом источники меж собой не сходятся, зато дружно уверяют, что родник скрылся под толщей камня…

Но ни одна из рукописей даже словом не намекает, где это произошло, на земле какого королевства. Лес? Горы? Ущелье? Уж этого повсюду предостаточно…

А сейчас перед ошалевшим писцом лежала рукопись, где четко, сжато и точно указывалось, как найти это историческое место. Одна фраза, крепко сбитая, с отлично подогнанными друг к другу словами, обесценила все планы юноши на будущее… да что там обесценила — сожгла, пустила пеплом по ветру!

Если есть возможность найти место, где Двенадцать получили магическую силу…

Ну, не может быть, чтобы вода нигде не проточила путь наружу!

И такое знание отдать любому грамотею, который соизволит прочесть рукопись? Ну уж нет! Писец вновь взялся за перо и своим четким почерком начал копию с документа. Точную копию — за исключением одной фразы. Вот эту копию и увидит мудрый Санфир!

Пока юноша трудился, остальные писцы ушли обедать. Звали и его, но он отмахнулся — мол, ступайте без меня!

Копия была готова, осталось сшить страницы… но тут юноша увидел в окне старшего переписчика, тот шел через двор к пристройке.

Скорее! Спрятать свое сокровище!.. Но куда? Под рубаху не запихаешь. В комнате ничего, кроме столов и скамей… да гигантского сундука для рукописей, но он заперт.

А за дверью уже слышались шаги — и в отчаянии писец сунул рукопись в щель между сундуком и стеной.

И тут же вошел старший переписчик. Не заметил ничего подозрительного, отругал ленивого подчиненного за то, что мало сделал. Попутно сообщил, что приезжий бедолага лежит в бреду и, похоже, не выживет.

После его ухода писец попытался достать рукопись из-за сундука. Но проклятое дубовое чудовище то ли было намертво приделано к полу, то ли сволочь-столяр сделал его тяжелым, как грех отцеубийцы… не отодвинуть от стены! А ведь возиться с сундуком пришлось так, чтобы этого никто не заметил!

Сутки прошли в безуспешных попытках вернуть рукопись. За это время удалось узнать, что злополучный гонец скончался. И что высокородный Санфир решил ввести в «Летопись» именно этот вариант сказания о Двенадцати Магах.

А через сутки писец плюнул на все на свете. Сундук за два года никто от стены не отодвигал. Почему бы рукописи не полежать еще? Путеводная фраза звенела в памяти — призывно, пронзительно, властно. Зачем ему куски кожи, испачканные чернилами?

Прихватив кошелек старшего переписчика, писец отправился в путь. На каждом шагу его дразнила, звала вперед та фраза, заученная наизусть. Он засыпал с нею, он просыпался с нею, она стелила ему под ноги незримую тропу. И тропа эта оборвалась в темной пещере, куда пришлось протискиваться по скальным трещинам, едва не свернув себе шею. Да и пещерой это нельзя было назвать — просто расширился лаз в скале, а рука впотьмах нашарила на стене потеки влаги. Странной, терпкой на вкус, вяжущей рот…

* * *

— Я дальше не понимаю… — растерянно сообщил друзьям Недомерок. — Дальше Фолиант бренчит про какую-то обратную волну…

— Нет, это как раз дело понятное, — после короткого молчания объяснила Лейтиса. — Вот мне сейчас Орхидея рассказала: когда чародей впервые чувствует свой Дар, а управлять им еще не умеет… это как сесть на необъезженную лошадь. Ты чего-то хочешь — а Дар сделает все наоборот. У того дурня-писца не было учителя, объяснить было некому…

— Во-во! — обрадовался Недомерок. — Именно так. Писец прямо в пещере и уснул. А проснулся, выбрался наружу — и почувствовал, как в крови заиграла волшебная сила. Ну, и захотел враз перенестись в Тайверан. А Дар все сделал наоборот. Перенес его не через… как его, повтори… не через пространство, а через время. И не вперед, а назад. Лет на триста.

Лейтиса охнула. Шершень присвистнул.

— И еще, — продолжал Недомерок, — в памяти стерлось то, что он последние дни повторял назубок. Забыл дорогу от Тайверана к пещере — именно потому, что об этом больше всего думал!

Красавчик, приоткрыв рот, слушал Недомерка, как дети слушают бродячего сказителя.