Тысяча акров - Джейн Смайли

Тай повернулся во сне. Его рука легла мне на плечо, потом спустилась ниже, медленно, очень медленно, скользнула по спине, словно та была такой же длинной и выгнутой, как у свиноматки, описав плавную дугу от загривка до кургузого хвоста. Вздрогнув, я проснулась с мыслью о новорожденных поросятах. Тай лежал очень близко. Было жарко, ногой я чувствовала его эрекцию. Обычно мне не нравилось, когда муж вот так прижимался ко мне во время сна, но тогда фантазии разогрели меня. От ощущения близости его возбужденной плоти, ее настойчивого требовательного давления и от мыслей о ее плавной, весомой тяжести меня накрыло жаркой волной. Дыхание сбилось. Я обхватила его там и повернулась, потом убрала руку и притянула к себе. Мне хотелось чувствовать его, прикасаться к нему, но не руками. Тай проснулся. Я почти стонала, он в один миг оказался на мне. Такого я еще никогда не испытывала: возбуждение захлестывало, но все казалось мало. Часть меня была самкой, жаждущей, чтобы ее покрыли и оплодотворили. Тай прошептал: «Не открывай глаза», и я послушалась, не желая прерывать непривычный сон тела.

Потом, когда мы открыли глаза и вновь стали самими собой, я увидела, что на часах еще только четверть одиннадцатого. Отодвинулась от мужа на прохладную часть простыни.

– Мне понравилось, – сказал Тай. – Было здорово.

И положил руку мне на бедро, даже не глядя в мою сторону. В его голосе звучало легкое замешательство: такое не часто случается у нас в спальне. Я услышала шум бриза, шорох занавесок, дребезжание кормушек в свинарнике, далекий гул газующей машины. В небе висела полная луна, в ее свете мелькали тени летучих мышей. С улицы доносился треск цикад и собачий лай. Я заснула.

На следующий день с Джессом Кларком на разложенном сиденье старого пикапа посреди свалки я чувствовала себя гораздо скованнее. Руки и ноги одеревенели, натыкались на дверцы, цеплялись за обшивку, пихали Джесса под ребра и толкали в спину. Кожа казалась бледной, как у подземной незрячей твари. Когда Джесс наклонился, чтобы развязать кроссовки, щеки мои вспыхнули и покрылись липким потом. Выпрямившись, он уложил меня на сиденье. Я не смотрела, как он расстегивает рубашку.

– Все в порядке? – спросил он.

Я кивнула.

– Точно?

– У меня не очень большой опыт.

Он отстранился и стал неожиданно сдержанным.

– Все в порядке, – настояла я. – Продолжай.

Просить было унизительно, но это ничего. Прозвучало подбадривающе. Он улыбнулся.

Потом, когда уже все случилось, меня вдруг начало трясти. Джесс опять отстранился и застегнул три пуговицы у меня на рубашке.

– Замерзла? – спросил он. – Сегодня не больше тридцати градусов.

– Н-н-нет, скорее, страх.

Но вдруг я поняла, что страха больше не было, он испарился, и осталось только желание. Чистое, животное желание. До меня наконец дошло, что мы делаем, и тело словно проснулось и откликнулось так, как не откликалось, когда мы занимались сексом. Так, как никогда раньше. Желание взрывало меня, испепеляло, делало прозрачной. Джесс спросил:

– Ты в порядке?

– Обними меня и говори все что угодно, только не молчи.

Он улыбнулся, как-то очень тепло, доверительно и нежно, и начал рассказывать, что ремонтник должен заехать к ним и посмотреть морозилку не позднее завтрашнего дня. Возбуждение накрыло волной, меня всю затрясло, я прижалась к Джессу и уткнулась ему в плечо, стараясь сдержать стоны. Он сжал меня так крепко, что чуть не сломал ребра, но иначе меня было не удержать. Он прижимал меня к себе и говорил. Говорил, что Гарольд присмирел и даже приготовил Лорену на обед запеканку из макарон с консервированным тунцом и грибным соусом. И ему, Джессу, нужно поставить ее в духовку в половину пятого. Кстати, сколько сейчас времени? Фермер из Сак-Сити перезвонил сегодня утром, оказалось, у него четыреста семьдесят акров, засаженных бобами и кукурузой, землю он удобряет только перегноем и навозом, зовут его Морган Бун – вроде что-то знакомое, нет? Он сказал, что к нему можно заглянуть в любое время. Джесс опять отодвинулся и целую вечность смотрел на меня. Я разглядывала его морщинки, хищный нос, серьезные глаза. Все в его лице казалось мне настолько родным и знакомым, будто я, не отрываясь, смотрела на него всю свою жизнь. Сделав несколько глубоких вдохов, я положила голову ему на плечо. Небо было пронзительно голубым, в листьях рожкового дерева отражалось солнце. Я хотела сказать: «А что теперь?» – но отогнала это опасное искушение и спросила:

– Сколько же времени?

– Пятнадцать минут четвертого.

– Я ушла из дома в час.

– А кажется, будто вечность прошла.

– Правда? – не удержалась я (в то, что у симпатичного парня с Западного побережья подобные встречи с женщинами были редкостью, верилось с трудом) и добавила, старательно изображая шутливый тон: – Ты же делал это раньше?

– Да, я спал с женщинами, но такого у меня еще никогда не было.

– А я не спала с мужчинами. Я спала только с Таем.

– Знаю, Джинни. Понимаю, о чем ты.

– Может, да. А может, и нет.

Мне вспомнилась вчерашняя ночь, когда я представляла себя свиноматкой, – лучшая ночь с Таем за все прожитые вместе годы. Я задумалась, стоит ли рассказать Джессу. Он такой востребованный, такой опытный – наверняка знает, что все это значило и как все это понимать.

Я села и подняла с пола свои трусы. Мир вокруг странным образом изменился: перестал быть собой и превратился в огромную панорамную фотографию. С Джессом было спокойнее, я снова легла к нему на плечо.

– Я доверяю тебе, – проговорил он. – Безоговорочно доверяю с первой нашей встречи на вечеринке в честь моего возвращения. Это и держит меня здесь.

– Да? Неужели?

Он рассмеялся, но тему продолжать не стал. В голову лезли мысли о том, скоро ли вернутся Тай, Гарольд, отец и Пит. Роуз с девочками тоже уехали по делам в Мейсон-Сити. Я чувствовала, как постепенно, но неизбежно отдаляюсь от Джесса. Связь ослабевала, и происходило это само собой, помимо моей воли, но в то же время обнадеживало: значит, страсть можно утолить. В носу защипало, я села и вытерлась полой рубашки. Джесс тоже поднялся. Мы улыбнулись друг другу – словно отступили еще на шаг назад. Наклоняясь за рубашкой, Джесс провел рукой по моей голени.

– У тебя красивые щиколотки – глаз не отвести.

Помолчали.

– Можно задать вопрос? – наконец спросил он.

– Конечно.

– Ты такая добрая и хорошая. Почему у вас с Таем нет детей?

– У меня было пять выкидышей.

– О боже!

– Тай знает только о трех. Он сказал, что больше не выдержит, поэтому я держу все в тайне.

Джесс нахмурился, взгляд стал колючим – я снова почувствовала укол страха и поскорее начала оправдываться:

– Конечно, не стоило его обманывать…