Психология влияния. Как научиться убеждать и добиваться успеха - Роберт Б. Чалдини

Из рассуждений Латанэ и Дарли можно сделать интересный вывод: жертве, находящейся в экстремальной ситуации, надеяться на то, что она «спасется в толпе», не стоит. Шансов на спасение у нее будет больше скорее всего тогда, когда рядом окажется кто-то один, а не толпа. Чтобы проверить правильность столь необычной гипотезы, Дарли и Латанэ с помощью своих студентов и коллег провели ряд исследований и получили интересные результаты.

Они инсценировали различные чрезвычайные ситуации, свидетелями которых были либо отдельные индивиды, либо группы людей. Затем они подсчитали количество случаев, когда жертва чрезвычайных обстоятельств получила помощь. В первом эксперименте участвовал студент колледжа, симулировавший приступ эпилепсии. Когда свидетелем этого приступа был всего один человек, студент получал помощь в 85% случаев, а когда этот приступ видели пять человек, помощь студенту оказывалась лишь в 35% случаев.

Когда почти все свидетели-одиночки готовы прийти на помощь, трудно утверждать, что мы стали «холодным обществом», в котором никто не сострадает ближнему. Очевидно, что на желание помочь нуждающемуся каким-то образом влияет присутствие рядом других людей.

Проводились и другие исследования, в которых изучалась роль социального доказательства в возникновении повсеместной «апатии» среди свидетелей происшествий. В этих экспериментах в группы свидетелей внедрялись специально подготовленные люди, которые во время чрезвычайной ситуации вели себя как ни в чем не бывало.

Например, во время еще одного проводившегося в Нью-Йорке эксперимента 75% одиноких людей, видевших дым, просачивающийся из-под двери, сообщили об утечке; однако когда подобную утечку видели три человека, о ней сообщали только в 38% случаев.

Однако наименьшее число отреагировавших свидетелей оказалось в случае, когда в группе из трех человек было двое, которых обучили специально игнорировать дым; тогда об утечке дыма сообщалось только в 10% случаев. В таком исследовании, проведенном в Торонто, одиночные свидетели оказали экстренную помощь в 90% случаев, но помощь оказывалась лишь в 16% случаев, когда свидетель находился в компании двух других свидетелей, ведущих себя пассивно.

Сейчас, когда такие исследования проводятся уже более десяти лет, социологи знают, в каких именно случаях свидетели предложат помощь людям, оказавшимся в критической ситуации. Во-первых, вопреки мнению о том, что все мы превратились в сообщество черствых и безразличных людей, можно констатировать, что сторонние свидетели обязательно помогут человеку в критической ситуации, если убедятся в том, что ситуация действительно критическая. В этом случае число свидетелей, которые либо вмешиваются сами, либо вызывают помощь, довольно велико, и это утешает.

Например, в четырех независимых экспериментах, проводившихся во Флориде, были инсценированы сцены несчастных случаев, якобы произошедших с одним ремонтником. Когда становилось ясно, что человек ранен и нуждается в помощи, ему помогали в 100% случаев в двух экспериментах. В других двух экспериментах, где помощь пострадавшему подразумевала соприкосновение с потенциально опасными электрическими проводами, жертва все равно получила помощь свидетелей в 90% случаев. И процент оказавших помощь был высок независимо от того, наблюдали ли свидетели за происходившими событиями поодиночке или в составе группы[55].

Ситуация принимает совсем иной оборот, когда, как это часто бывает, свидетели не могут быть уверены в том, что наблюдаемая ими ситуация критическая. В таком случае жертве скорее окажет помощь одиночный наблюдатель, а не группа, особенно если люди в группе не знакомы друг с другом. Похоже, что феномен плюралистического невежества особенно ярко проявляется среди незнакомцев: на публике нам нравится выглядеть хладнокровными и умудренными опытом. К тому же, если мы не знакомы с реакциями посторонних людей, мы вряд ли покажем свои эмоции или сумеем распознать выражение озабоченности на лицах группы незнакомцев. Поэтому критическое положение представляется некритическим и жертва не получает помощи[56].

Более внимательный взгляд на результаты этих экспериментов показывает удивительный принцип.

Все факторы, снижающие шансы жертвы на помощь сторонних наблюдателей в экстремальной ситуации, обычно присутствуют в большом городе: (1) В отличие от сельской городская жизнь шумная, суетливая, быстро меняющаяся. В городах трудно понять характер происходящих там событий. (2) Города по природе своей более густонаселенны; следовательно, люди редко бывают одни, когда оказываются свидетелями чрезвычайного происшествия. (3) Жители крупных городов знают гораздо меньше своих земляков, чем жители маленьких городков; поэтому жители больших городов с большей вероятностью окажутся среди незнакомцев, когда станут свидетелями чрезвычайного происшествия.

Эти три основные характеристики городской среды – суета, многолюдность, незнание друг друга – соответствуют факторам, которые, как показывают исследования, снижают активность сторонних наблюдателей в оказании помощи ближнему. Следовательно, мы можем объяснить, почему при таком большом количестве чрезвычайных случаев в городах свидетели бездействуют; и для этого совсем не нужно прибегать к таким зловещим понятиям, как «обезличение городской жизни» и «мегаполисная отчужденность».

Но одного объяснения в менее зловещих терминах опасностей современной городской жизни недостаточно, чтобы их рассеять. И поскольку во всем мире все большее число людей переезжает в города – через десятилетие городские жители составят половину всего человечества, – еще более возрастает необходимость уменьшить эти опасности. К счастью, в этом плане нам действительно поможет наше вновь обнаруженное понимание свидетельской «апатии». Вооруженная научным знанием, жертва сможет многократно увеличить свои шансы на получение помощи от других. Самое главное – это понять, что группы свидетелей не помогают не потому, что они черствы, а потому что они не уверены. Люди не помогают, потому что не уверены в том, что наблюдаемая ими ситуация действительно критическая, и не знают, стоит ли им брать на себя ответственность по разрешению этой ситуации. Когда же они уверены в том, что ситуация критическая и они несут за нее ответственность, то люди очень отзывчивы!

Если же мы понимаем, что наш враг – не какое-то неуправляемое социальное явление, вроде городской обезличенности, а простое состояние неопределенности, то те, кто попал в критическую ситуацию, могут защитить себя, уменьшив эту неопределенность у свидетелей.

Вообразите, например, что один из летних дней вы проводите на музыкальном концерте в парке. Когда концерт закончился и люди начинают расходиться, вы чувствуете небольшое онемение в руке, но не придаете этому большого значения. Двигаясь вместе с толпой по направлению находящихся вдалеке автостоянок, вы ощущаете, как это онемение распространилось на кисть, а затем вверх, затронув одну часть лица. Вы растерялись, решаете ненадолго присеть около дерева и немного передохнуть. Вскоре вы понимаете, что дело совсем плохо. Сидение возле дерева не помогло; на самом деле вы уже не в состоянии контролировать себя и управлять телом до такой степени, что трудно даже открыть рот и пошевелить языком. Вы пытаетесь подняться, но не можете. Ужасная мысль пронзает ваше сознание: «О боже, у меня инсульт». Мимо проходят люди, и большинство из них не обращают на вас внимания. Некоторые, заметившие, что вы прислонились к дереву и у вас на лице странное выражение, начали оглядываться вокруг в поиске социального доказательства, но, видя, что никто не проявляет беспокойства, проходят мимо, посчитав, что ничего критического не происходит.