Ледяные отражения - Надежда Храмушина

людям, пока не пройдёт семь поколений его потомков, и после этого уже не передавать свои знания следующему поколению, а уйти в страну вечного забвения вместе с ними. Наказы нашего предка строго хранили только четыре поколения его потомков, дед же мой увел стаю из глухих лесов, а отец вообще поселился рядом с жилищем людей. Вот я и расплачиваюсь за грехи отца и деда, за то, что нарушили они наказ Гаврана Первого. Хоть у меня нет и десятой доли знаний моего далёкого предка, но кое-что я могу. Где перо, которое я тебе дал перед тем, как ты забралась на камень? — Я достала перо из бокового кармана джинсов, и он мне сказал — Поводи им по своим ранам.

Нежное прикосновение пера я ощутила, как живительную воду, боль помногу успокаивалась, мои нервы тоже. Я убрала перо обратно в свой карман, благоразумно подумав, что полезно иметь при себе такую магическую аптечку здоровья. После такого лечения я поднялась с дороги намного бодрее и веселее, чем когда очутилась здесь несколькими минутами раньше, и мы отправились в обратный путь. В этот раз мы обошлись без привала, потому что дорога вела под горку, шагалось мне легко, но мои мысли уводили меня отсюда далеко, к холодным пещерам Стыни. Я тревожилась о Любаве, представляя её среди обломков, испуганную и оглушённую звоном битых ледяных зеркал.

Гавран опустился передо мной на дорогу, и я остановилась. Он взмахнул крыльями, выдернул из крыла несколько крыльев, перевязанных чёрной нитью, и протянул мне.

— Сейчас я тебя верну домой. Как только ты окажешься там, брось в огонь оба наших заклада, и договор будет завершён.

— Но ведь тебе будет больно, когда перья будут гореть?

— Эту боль можно стерпеть. Скажи на огонь слова: «Сестрица огневица сожги перекрои цепные в прах рассыпятся задоборе забудутся покрыюся небо».

— Это именно я должна сказать и сделать, а не Валентина Тарасовна? Я не брала с тебя клятвы.

— Она тоже. Это сделала та ведьма, её тётка. Она училась по старой колдовской книге, не знаю, откуда у неё она появилась, но, после того случая, через некоторое время книга сгорела. Надеюсь, что вместе со своей подлой хозяйкой.

— Гавран, после этого ты сразу улетишь в лес?

— Да, я и жил в лесу, я никогда не прилетал к людям, и стая моя жила в лесу, пока меня не призвала ведьма. Пусть это уже была не вся стая, а только часть её, остальные так и жили возле человеческого жилья, куда нас привёл мой отец. Но теперь я думаю, что соберу всю стаю вместе. Мы улетим на наше исконное место, где веками жили наши предки. Там время никуда не торопится, его укачивают на своих ветках огромные ели, даже река течёт неторопливо, а берега у неё заросли густыми кустами, которые склонились до самой воды, словно любуясь на своё отражение. Солнце там встаёт из-за горы, которая напоминает спящего медведя. А за ним россыпи крупных камней, бывших когда-то гордым замком Вапаса. Мой отец показал мне их перед самой своей смертью, и сказал, что всю жизнь ему снились эти места, и звали его к себе, и что он сожалеет, что так и не вернулся туда. Я хочу утром подниматься над этим каменным медведем и видеть, как просыпается солнце, освещая мрачные развалины замка. Там наша родина, там наш настоящий дом, и мы должны туда вернуться.

— Ну что ж, теперь ты можешь лететь туда, куда захочешь. Наверное, мы с тобой больше не увидимся. Пусть у тебя и твоей стаи всё будет хорошо, и чтобы никто и никогда не связал тебя больше такой страшной клятвой.

— Так и будет. Ты сегодня ночью будешь открывать ледяной коридор, и выпускать человека?

— Нет, не открывать, его снаружи невозможно открыть, мы будем ждать Любаву в провале, сделаем зеркальный коридор, если конечно она не скрылась в самых дальних пещерах, испугавшись сегодняшнего светопреставления.

— Тогда я желаю тебе успеха, пусть всё получится, что вы задумали. Прощай.

И снова он пролетел сквозь меня, окутав меня в тёмный шёлк своих перьев. Я зажмурила глаза, а когда открыла их, я уже стояла во дворе Валентины Тарасовны. В её окнах горел свет, делая опустившиеся на землю сумерки ещё темнее.

Глава 9. Удивительные слова

— Это просто невообразимо! — Сакатов всплеснул руками — Что это за место такое? Если это под землёй, тогда почему там показывается Луна?

Когда я, вся мокрая и перемазанная кровью, зашла в дом Валентины Тарасовны, сцена была, как в «Ревизоре». Все в немом удивлении уставились на меня, и не шевелились, пока я не прошла до стола и не рухнула на скамью рядом с Иваном Дмитриевичем.

— Это я. — Устало сказала я — Жива, почти здорова. Теперь отпущу Гаврана и будем думать, как нам помочь Любаве.

Несмотря на возражения Сакатова, я не сразу рассказала о своём неожиданном путешествии. Сначала я сожгла в печке чёрные перья, сказала на огонь слова, потом умылась, переоделась, и Наталья Михайловна обработала мои раны.

— Какая разница, где находится то место, мы ведь не собираемся туда снова возвращаться! — Отмахнулась я от Сакатова — Вы зеркала отвезли в провал?

— Ничего мы не отвезли. — Ответил Илья — Мы тебя ждали. Как только к нам прибежала Валентина Тарасовна, и сказала, что Гавран тебя унёс куда-то, мы так и сидим тут, тебя ждём.

— Отвозите зеркала. — Сказала я — Хоть я и не уверена, что теперь Любава выйдет к нам. Там такой переполох был устроен, что она, может, лет сто ещё побоится высунуть нос из своих коридоров. Если не покажется, значит, так тому и быть.

— Наташа, иди к Васе, пусть заедет за мной, поедем к провалу. — Сказал Иван Дмитриевич Наталье Михайловне, потом повернулся ко мне и пояснил — Зеркала-то мы сразу погрузили, и стойки я сделал на этот раз покрепче, так, на всякий случай. Поедем к провалу с Васей вдвоём, а вы потом к нам приходите, ближе к двенадцати, что раньше — то там делать. И ты хоть отдохнёшь.

— Знаешь Оля, хорошо, что ты птицу