Ледяные отражения - Надежда Храмушина

— Ты только что нас напугал до чёртиков, что она не просто приведение, а настоящий монстр, готовый к новым выходкам, а сейчас говоришь обратное. — Не удержалась я от критики — Ты уж, пожалуйста, определись, бояться нам её или нет.

Хлопнула дверь на веранде, и мы все вздрогнули, но тут же комната ярко осветилась, это Иван Дмитриевич зашёл и прямо с порога включил лампу, похожую на садовый светильник. Кстати, он именно им и оказался.

— Иван Дмитриевич, а где похоронена Любава? — Спросила Наталья Михайловна.

— Наверное, на Ростовке, у нас тут одно кладбище.

— Хорошо, тут рядом, я одна могу сходить и закопать к ней гребешок. — Облегчённо вздохнула Наталья Михайловна.

— Хорошо, да не очень. — Как-то неопределённо ответил Иван Дмитриевич.

— Почему? — Насторожилась я.

— А кто все эти годы ухаживал за могилкой Любавы?

— Кто? — Спросили мы с Натальей Михайловной хором.

— Никто! — Иван Дмитриевич развёл руками — Никого не осталось после неё, кто бы помнил её, да каждый год ходил к ней. Вот то-то и оно. А раньше какие памятники делали? Две дощечки крест-накрест. И краской намалёвано имя да день смерти. Вот и всё. За сто лет все буквы смыло дождями, и вообще, дерево давно сгнило и завалилось. А таких могилок безымянных и сгнивших, знаешь, сколько за все годы скопилось? Нам не отыскать её могилы. — Убеждённо сказал он.

— Ничего страшного, подкопаем к любой другой могиле. — Сказал Сакатов — Она всё равно лежит там где-то рядом, мне кажется, это уже просто условности.

В окошко постучал Илья, и мы снова все вздрогнули. Он махнул нам рукой, видимо, приглашая нас выйти.

— Посмотрите, из трубы дым идёт. — Он показал пальцем на крышу, когда мы все столпились возле него — Вы ведь, вроде, печку не топите?

Мы дружно посмотрели на трубу. Хоть и темнота кругом была, но на фоне ночного неба явно было видно, как из трубы выходит дым небольшими прозрачными облачками. Дым шёл вертикально вверх, не обращая внимания на лёгкий ветерок, что тоже было удивительно.

— Что за оптическая иллюзия? — Спросила я — Откуда тут дым?

— Вот так сейчас и будет. — Уныло сказал Иван Дмитриевич — Конец спокойной жизни в деревне. Всякие фокусы теперь она будет тут выкидывать. Со свету нас сживать.

— Да подождите, может в печке просто что-то дымится, что-нибудь не догорело с прошлого раза, а ветер раздул это, и вот тебе, дым появился. — Приободрил нас Сакатов.

— У меня вьюшка в печке закрыта, что там может гореть? — Не согласилась с ним Наталья Михайловна — И вообще, последний раз печку топила ещё бабушка, в конце весны. Мы тут у неё две недели жили, так уже тепло было, печку ни разу не топили.

— Ну, тогда не знаю. — Сдался Сакатов — Других версий у меня нет.

И в это время, в низенькой сарайке, за перекошенной худой дверью, заблеяла коза. У меня по коже побежали мурашки, и, наверное, не только у меня.

— Спокойно, она балуется. — Сакатов повернулся ко мне и сказал, понизив голос — Ну что, поняла, что она где-то рядом? Давай, читай свои заговоры, пока мы тут все с ума не посходили. Мы в дом пойдём.

— Нет, идите за ворота. — Сказала я.

Они без лишних слов вышли за ворота, а я осталась стоять посреди двора. Вокруг меня что-то шуршало, пролетало, скрипело. Невидимая мне Любава устроила во дворе целую какофонию. Я прикрыла глаза, чтобы сосредоточиться, но тут же испуганно открыла их и отшатнулась. Мне в голову прилетела целая охапка сухой травы. Я смахнула траву с волос и снова закрыла глаза. Под самым моим ухом раздался скрип, будто вытаскивали старый ржавый гвоздь из сухой доски. Я даже не шевельнулась, но напряглась. Я прекрасно помнила, что прямо передо мной лежала целая стопа старых досок от разобранного сеновала, и если они полетят в меня, мне мало не покажется. Я негромко начала читать слова заговора:

Веско слово смред исходит

Да взметь от уст ваших

Сего ради ото всего зла…

До моего лица кто-то дотронулся холодной рукой, и я резко открыла глаза. Передо мной стояло существо, только отдалённо напоминающее человека. Серая кожа обтягивала кости очень деформированного удлинённого черепа, носа почти не было, вместо глаз какое-то чёрное месиво, длинные седые волосы клочками висели до самой земли, в некоторых местах эти пакли уже срослись с рубахой, которая почти не прикрывала костлявое тело. Обеими руками оно трогало мои щёки. Я, конечно, понимала, что это и есть Любава, но ей-богу, все слова заговора у меня вылетели из головы. Я закрыла глаза и снова начала повторять слова, стараясь не обращать внимания на её жуткие прикосновения:

Веско слово смред исходит…

— Какая тёплая. — Раздался голос Любавы — Они меня ждут. Ждут. — Она засмеялась — Испугались все.

Я, не обращая внимания на её слова и на свою дрожь в руках, продолжала говорить:

Испытающити его средьце…

Но тут Любава коснулась своими холодными костяшками моих губ, и я резко отшатнулась, отмахнувшись от неё рукой. Она взвизгнула так, что у меня заложило уши. Потом вцепилась мне в подбородок и потянула меня к себе, а я старалась оторвать её руки от лица. Хватка у неё была крепкая, несмотря на то, что весу в ней было, наверное, не больше килограмм двадцати. Острые когти её впивались в мою кожу, как железные клещи, и мне казалось, что от меня уже летят во все стороны клочки. И вдруг она заверещала ещё громче и отцепилась от меня, напоследок сильно поцарапав шею. Я открыла глаза и увидела, что её сзади обхватил Илья и пытается оттащить от меня. Она моментально вывернулась и схватила его обеими руками за лицо, пальцы её скрючились, и стали похожи на лапы хищной птицы.

— Читай! — Закричал мне Илья, отрывая от себя её руки.

Он прижал её к себе и приподнял, теперь она молотила по нему не только руками, но и ногами. Я снова начала с самого начала читать