Обратный отсчет: Равнина - Токацин

прислонился к стене и шумно выдохнул. Теперь он чувствовал всё сразу — и стихающее волнение первого запуска, и жар в крови, и запоздалую дрожь и слабость в мышцах. «Равнина, мать моя колба…» — он криво ухмыльнулся, глядя на вылепленную из камня стену. «Ну, по крайней мере, ирренций не подвёл. Реактор работает. Хорошо…»

…Когда Гедимин выбрался из душевой, купола над бункером уже не было. Над крышкой реактора стоял, всё так же сложив руки на груди, угрюмый Гварза. Расступившиеся аборигены держались на почтительном расстоянии; они отодвинулись на десяток шагов, к бронеходу и шатрам, и явно чего-то ждали. Гедимин не успел ни о чём спросить, как дозиметр на его запястье мигнул, а воздух в считанных шагах от смотровой шахты уплотнился и окрасился в яркие цвета. На площадке, только что совершенно пустой, появился Хассинельг. Он, низко наклонив голову, двумя руками вцепился в мерцающий посох. На его плечах, держась за рога, сидел Скогн.

Едва Хассинельг зашевелился, карлик кубарем скатился с его спины, мягко приземлился и, не останавливаясь ни на секунду, быстро пошёл к Гварзе. Хвосты меховой шапки сбились, расшитая бусами накидка расстегнулась, изо рта Скогна вырывался густой пар. Остановившись, он резким жестом ткнул себя пальцами в лоб и вскинул голову, глядя Гварзе в лицо.

— Разожгли⁈

…Айзек отвернулся от монитора и поднялся на ноги; по лицу под прозрачным щитком пробежала волна, но он лишь кивнул, притронувшись пальцами к шлему.

— Мастер Шесек? Не ждал тебя так быстро.

Гедимин, с секунды на секунду ожидающий, что пролезшего в опасную зону аборигена возьмут в охапку и вынесут вон, только ошалело мигнул. За его спиной, сопя в наушник, топтался Хассинельг — вытягивал длинную морду, пытаясь протиснуться то между сарматом и стеной, то под рукой. Гедимин, неприязненно на него покосившись, расставил локти, окончательно перекрыв проход. На его взгляд, тут и так было слишком много дикарей.

Шесек прижал пальцы ко лбу, кивнул Айзеку и секунд на пять замер лицом к жёлтой колонне реактора, будто приветствовал её. Гедимин почувствовал прикосновение тёплых волокон, свитых спиралями, и настороженно сощурился на аборигена. «Он — заметил? Должен был. Мы-то в броне. А он — вообще голый.»

Шесек прижал к груди два кулака, поклонился жёлтой стене в пояс и развернулся к сарматам.

— Хассинельг пришёл, сказал о Пламени. Знаешь, кого он хотел привести сюда? Кайри! — Шесек пренебрежительно фыркнул. — Бронна Кайри! Чтобы Бронн первым увидел новое Пламя⁈ Что Бронны могут знать о Пламени⁈

«А то ты много знаешь,» — подумал Гедимин, угрюмо щурясь. Шесек, опираясь на руку Айзека (тот почему-то не пытался выставить его вон — позволял водить носом и совать всюду пальцы), забрался на стул и, коротко взвизгнув, уставился в светящееся зеркало. Гедимин дёрнулся было его оттащить, пока литейщику не выжгло сетчатку, но Шесек сам тут же прикрыл глаза ладонями, низко опустил голову и отступил вбок, туда, где свет не так ослеплял. Когтистые пальцы вцепились в раму зеркала и прижались к стеклу. Абориген встряхнул головой, едва не уронив шапку, и прижал к светящейся поверхности обе ладони, еле слышно попискивая. Ещё секунда — и он, без чьей-либо помощи спрыгнув со стула, развернулся к сарматам.

— Это, что светится… Это не зрячий камень и не плошка с водой. Что это? Как было сделано?

Гварза с еле слышным хмыканьем указал на Гедимина. Сармат мигнул.

— Плошка с водой не висела бы на стене, — проворчал он, пытаясь найти логику в чужих ассоциациях. «А он не полез в реактор,» — мелькнуло в голове. «Но и новую технологию не пропустил. Всё время забываю — не такие уж они дикари…»

Шесек фыркнул, топорща вибриссы, и сармат с трудом удержался от нервного смешка.

— У хорошего мага плошка воды делает, что велено, — сказал он, задирая голову, чтобы заглянуть Гедимину в глаза, и натыкаясь ошарашенным взглядом на тёмный щиток вместо лица. — Но это точно не вода. Твоя работа? Вещь из твоего мира?

Гедимин качнул головой.

— Плавленая скорлупа из Сфена Огня. И ваш металл — thelen. Это называется «зеркало».

— Гладкий, как зачарованная вода, — прошептал Шесек, оглядываясь на зеркальную пластину. — Смотрит на Пламя и не слепнет… Ты их делаешь? Кто ещё может делать?

Гварза издал негромкий смешок.

— Гедимин любит приносить новшества. Может, он и тебя научит…

Шесек вздрогнул всем телом. Его уши задрожали, а глаза расширились так, что Гедимин за него испугался — и поспешно мотнул головой.

— Нет. Слишком сложно. Очистить и разровнять стекло, идеально ровно нанести металл… У меня-то есть специальная машина. А как её сделать из камней и верёвок…

— Сложно. Знаю, — Шесек склонил голову; в его голосе звучало разочарование. — Самый прозрачный и гладкий кристалл уступает зачарованной воде. А эта штука… Это, видимо, для Куэннов. Из их рук и для них.

Гварза сердито зашипел на Гедимина, отталкивая его с дороги, — старейшина Скогнов двинулся к лестнице. Сармат посмотрел на «монитор», на жёлтую трубу и отступил к стене. «Уходит. Хорошо. Никуда не влез. Может, даже не облучился.»

Наверху, за невидимой чертой, всё так же толпились аборигены. Скогны подступили ближе, Бронны отошли и только выглядывали из-за шатров, неприязненно скалясь. Хассинельг поспешно прошёл сквозь толпу и встал между Скогнами и Броннами. Шесек, остановившись в паре шагов от люка, поправил шапку и прижал ладонью края накидки — на холме всё-таки было прохладно.

— Всё видел. Скажу хранимому сердцу, — отрывисто проговорил он, снова поворачиваясь в сторону реактора и с почтением прикладывая пальцы ко лбу. — Равные Куэннам и зажжённое ими Пламя… С кем о нём говорить? Кто жрец?

Гедимин ошалело мигнул, оглянулся на Айзека — тот со странным спокойствием покачал головой.

— За установкой следит Гедимин. И мы с Кененом, по мере сил. Жрецов у неё нет и не будет.

Уши Скогна, дрогнув, встали торчком, пасть приоткрылась. Гедимин успел перехватить несколько изумлённых взглядов — аборигены, вцепившиеся в посох Хассинельга, тоже приоткрыли рты, и сам страж расширил глаза и странно