Жестокая одержимость - С. Массери

целует ее так, как должен был целовать прошлой ночью меня. Их рты открыты, и он доминирует над ней. Это видно по тому, как он держит ее за задницу, а она уступает ему.

Меня сейчас стошнит.

– Вайолет…

– Не надо! – шепчу я.

У меня есть два варианта: выбежать отсюда в слезах или уйти с гордо поднятой головой. Поэтому я медленно и с достоинством беру свой пиджак, накидываю его поверх мокрой рубашки, а затем убираю волосы за воротник, не обращая внимания на то, что жидкость все еще стекает по моей спине. Я беру свой поднос, и тут Аманда протягивает руку, накрывая ладонью мое запястье.

– Мы сами, – говорит она, и я снова поднимаю взгляд.

Это самое страшное.

Вместе того чтобы посмотреть на Аманду, я снова смотрю на Грейсона и Пэрис, которые все еще обнимают друг друга. Глаза Грейсона не закрыты, но взгляд устремлен не на нее. Он наблюдает за мной. Между нами возникает подобие мысленного разговора, и это не похоже на фильмы, попав в которые я смогла бы понять, о чем, черт возьми, он думает, целуясь с другой девушкой.

Черт возьми, нет!

Все, на что я могу надеяться, – это на то, что мой взгляд ясно выражает гнев.

Это еще не конец! Я думала, что поступаю правильно, говоря ему, что не хочу участвовать в его играх, однако он неоднократно пытался унизить меня. Втоптать в грязь снова и снова.

Больше я ему этого не позволю.

Это была последняя капля, которая переполнила чашу моего терпения.

Ни при каких условиях я не стану человеком, который сдается под воздействием угроз. При определенных обстоятельствах давление может превратить уголь в алмаз, и я стану таким алмазом. Более сильной и твердой, чем он мог бы представить.

Я бросаю последний взгляд на Уиллоу и, шевеля губами, беззвучно перед ней извиняюсь.

Я удостоверяюсь в том, что мой телефон надежно лежит в кармане пиджака, и делаю глубокий вдох. Все молча смотрят, как я направляюсь к выходу. Не знаю, чувствуют ли они исходящую от меня энергию и понимают ли, почему я смирилась с тем, что произошло, хотя это не смешно и абсолютно ненормально.

Но внезапно раздаются аплодисменты.

Я не знаю, хлопает ли мне Уиллоу, которая злится на Грейсона и подбадривает меня как может, однако вся столовая, ставшая свидетелем неожиданного для них зрелища, вторит этим хлопкам и выбирает меня, а не Грейсона.

Пока я иду к двери, раздается еще больше хлопков. Некоторые студенты кивают мне, и я киваю им в ответ, хотя поддерживают меня, конечно, не все. Уж точно не те люди, которые по какой-то причине думают, что я встала между Грейсоном и Пэрис или Грейсоном и хоккеем. Меня удивляет, что вообще хоть кто-то встает на мою сторону. Грейсон – крутой парень и единственный, кто может принести университету кубок чемпионата, но я училась здесь дольше его – возможно, для кого-то из них это имеет значение.

Я выхожу на улицу и только тогда позволяю себе опустить взгляд.

Глава 19

Грейсон

Вместе с Ноксом, который следует за мной, мы входим в кабинет нашего тренера. На краю стола тренера Роука лежит мятая газета, развернутая на первой странице. На листе тонкой бумаги я замечаю свои черты и темные глаза.

Тренер сидит, откинувшись на спинку кресла и скрестив руки за головой, а его лицо совершенно бесстрастно.

– Сядь, – приказывает он.

Наш капитан Нокс взял на себя смелость пойти со мной, но, должно быть, он замечает в лице нашего тренера что-то такое, что ускользает от моего внимания, поэтому остается стоять в дверях.

Я сажусь в кресло и, повернувшись к Ноксу, слегка киваю головой, дав понять, что он может уйти, и, отступая, он закрывает за собой дверь. Поворачиваясь обратно к тренеру, я замечаю, что он даже не изменил своей позы.

– Я говорил с твоим прежнем тренером, – произносит он, и мое дыхание сбивается, но я стараюсь, чтобы выражение моего лица не изменилось.

До сих пор мы с тренером ладили. Я не из тех, кто рвет на себе волосы, если человек внезапно оказывается неполезен, но поскольку мой отец, администрация университета и человек, сидящий передо мной, могут для меня что-то сделать, – наши взаимоотношения протекают гладко.

Все они имеют непосредственное отношение к моему успеху, и теперь мне приходится задаваться вопросом, не совершил ли я ошибку. Не следовало ли мне приложить больше усилий для завоевания благосклонности тренера, вместо того чтобы доверять своему таланту, который прокладывает мне дорогу в спорте. Возможно, мне было нужно покорить его своим обаянием, которое так меня изматывает.

– Значит, прежде ты играл в Бриккеле? – спрашивает он.

Дерьмо.

– И? – сжимая кулаки, бесстрастно отвечаю я вопросом на вопрос.

Меня мало что волнует, но хоккей определенно в числе этих вещей. К тому же я понятия не имею, что мог рассказать Роуку тренер Марзден из «Эмири Роулз Элит». Он мог как петь мне дифирамбы, так и бросить под автобус. Этот человек чересчур непредсказуем.

А вот мой тренер из Бриккела – засранец. Особенно если учесть, что, несмотря на отсутствие обвинений, они выкинули меня из команды. Он возлагал всю вину на администрацию, однако я прекрасно осведомлен о его стремлении к безупречности. Он предпочитал, чтобы игроки его команды имели безукоризненную репутацию, а мои дела с обвинениями в вождении в пьяном виде и неосторожном обращении с чужим имуществом явно не вписывались в этот стандарт.

Внезапно во мне поднимается приступ страха, и я понимаю, что сейчас все может повториться. И где тогда я окажусь?

– Позволь мне развеять твои сомнения, – вздыхает Роук.

– Пожалуйста. – Я откидываюсь на спинку кресла и готовлюсь к худшему.

– Это – позор, – говорит он, швыряя газету в мою сторону.

Я не делаю попытки поймать ее, и, ударившись о мою грудь, она падает мне на колени, но я стараюсь не обращать внимания на мое искаженное лицо на первой полосе.

Статья в интернете была отозвана, а печатные экземпляры изъяты, но это оказалось бесполезным, так как некоторые люди уже успели получить свои копии. Этот инцидент ясно показывает, что печатные газеты не утратили свою актуальность.

– Вы выгоняете меня из команды? – говорю я раньше, чем это сделает он, и встаю со своего места. – Я понимаю. Такого рода реклама…

– Верни свою задницу в это гребаное кресло, – рычит тренер. – Я не выгоняю тебя из команды, но такие вещи