Жестокая одержимость - С. Массери

Аманда арендует половину дома у пожилой соседки и обычно не приглашает к себе гостей, ведь одним из условий в договоре аренды является соблюдение тишины. И я всегда думала, что она боится возможного выселения, что вполне понятно, учитывая выгодные условия аренды дома.

Оглядываясь через плечо, я осматриваю улицу и убеждаюсь, что вокруг тихо.

– Заходите, – приглашает нас Аманда, притоптывая ногами в одних носках. – Здесь холодно.

Мы с Уиллоу спешим за ней, но, войдя в дом, я замираю.

Это не просто маленькая ночевка, здесь собралось пятнадцать девочек, часть из которых – члены танцевальной команды. Учитывая, какую активную деятельность Аманда ведет в кампусе, она знает всех, и все знают ее. Здесь собрались представители различных студенческих сообществ, включая клубы по интересам, и ее коллеги по деканату, где она работает на полставки.

Я подталкиваю Уиллоу локтем, но она только ухмыляется мне в ответ.

– Мы только что заказали пиццу. Я так рада, что вы смогли прийти, – говорит Аманда, чмокая меня в щеку, и снова направляется в гостиную.

Несмотря на то, что ее гостиная очень просторна, нам все равно не хватает места, и многие девушки располагаются на полу, хотя расстроенными из-за этого не выглядят.

– Выпьете? – спрашивает Джесс, поднося нам две красные чашки и кувшин с розовой жидкостью.

– Что это, черт возьми, такое? – смеется Уиллоу.

– Сок джунглей, – отвечает Джесс, наклоняясь и понижая голос. – Думаю, хозяйка уехала из города на неделю, так что Аманда пользуется всеми преимуществами. Сегодня не будет никаких чертовых тихих часов.

Остальные девчонки одобрительно аплодируют ей, а я протягиваю руку и беру одну из чашек; Уиллоу следует моему примеру. Джесс щедро наливает нам розового напитка, и я без колебаний делаю большой глоток. Фруктовый аромат и цитрусовый привкус полностью перекрывает ликер, а по моему телу распространяется приятное тепло.

– Хорошее начало, – фыркает Джесс и снова наполняет мою чашку.

– Давненько тебя не было видно, – заявляет одна из девушек, и мое внимание переключается на группу из танцевального коллектива.

Та, что заговорила со мной, кажется, второкурсница по имени Мишель.

Я меняю позу, потому что внезапно мне становится неуютно. Будто я снова попала в центр внимания, в котором не находилась слишком долго. Я выросла в свете софитов, но каким-то образом ситуация с Грейсоном сгладила острые углы, и я поняла, как это больно, когда тебя подвергают испытанию, а ты с ним не справляешься.

Так вот что случилось. Я не прошла его тест.

Увидев, как пылают мои щеки, Уиллоу берет меня за свободную руку.

– Она хотела дать Пэрис остыть, ты же знаешь, какой она бывает.

Все девушки согласно кивают, и я расслабляюсь. Все снова рассаживаются по местам, и дискуссия переключается с меня на Пэрис. Видимо, я не единственная, кто испытал на себе ее гнев. А затем разговоры о Пэрис переходят к Грейсону и его хоккейной команде, которая сейчас переживает серию побед. Они просто разгромили соперников в выездном матче в прошлые выходные и продолжают в том же духе.

Улыбаясь, я киваю и поддакиваю разговорам девочек на протяжении всего вечера, но со временем начинаю чувствовать, как мои мысли становятся столь же невесомыми, как и пластиковый стакан, из которого я пью коктейль. Меня беспокоит это ощущение. Чем больше я пью, тем больше не владею своим телом. Изначально я сидела рядом с Уиллоу, затем стала опираться на нее, а затем опустила голову ей на плечо.

Когда приносят пиццу, я откусываю всего один кусок, чтобы утолить голод, возбужденный алкоголем. Я не хочу знать, сколько калорий и сколько сахара содержится в коктейле. Моим наказанием будет похмелье. Сегодня вечером мне просто нужно расслабиться.

Я не успеваю опомниться, как пицца заканчивается, и кто-то включает музыку. Внезапно почувствовав прилив силы, я вскакиваю на ноги и тащу за собой Уиллоу.

– Танцевальная вечеринка! – кричу я, и девушки меня поддерживают.

Музыка становится громче, и я погружаюсь в ее ритм. Мне потребовалось чертовски много времени, чтобы начать двигаться так, как двигаются обычные люди, а не балерины. Я всегда была достаточно гибкой, но не знала, как использовать свое тело, поэтому присоединилась к танцевальной команде. Кроме того, балет Краун-Пойнт отличается современными взглядами. Если я хотела добиться там успеха, то должна была включить в свою учебу несколько новых направлений. Так говорила и Мия. Если ты хочешь лучшего, то ты хочешь нового, эксцентричности и красоты в странных формах. Именно поэтому она лучший хореограф из всех, кого я знаю.

Я кручусь в танце, и алкоголь делает свое дело – я совсем не чувствую боли в ноге. Хватая Джесс за руку, я притягиваю ее к себе и восторженно кричу, откидывая голову назад. Я наслаждаюсь движениями, пока стены вокруг не начинают расплываться и я не теряю над собой контроль.

Чем дольше я танцую, тем больше убеждаю себя в том, что мне это нужно. Мне нужно было забыться хоть на какое-то время, и именно этим я занимаюсь.

Забываю.

Глава 21

Вайолет

Меня будит посторонний шум и какое-то непонятное ощущение.

Открыв глаза, я понимаю, что вокруг темно, поэтому начинаю часто моргать, пытаясь разглядеть хоть что-то. Сквозь жалюзи в комнату проникает лунный свет, а в воздухе царит тишина, нарушаемая только храпом и сопением других девушек.

Я пытаюсь открыть рот, но тут же понимаю, что что-то мешает мне это сделать, стягивая губы.

Что за хрень?

Я касаюсь слегка неровной текстуры скотча, наклеенного на мой рот, и тут рядом со мной мелькает тень. Кто-то вытягивает мои руки над головой, а затем раздается мягкий щелчок – и вокруг моих запястий смыкается холодный металл.

Меня охватывает страх.

Когда тень возвращается, мне требуется несколько секунд, дабы понять, что это Грейсон, а черты его лица напоминают ледяную маску.

Скотч, наручники?

Я извиваюсь, пытаясь приподняться, чтобы попробовать освободить свои руки, но он не обращает на это внимания и уже стягивает с меня шорты.

Я замираю, чувствуя, как бешено колотится мое сердце, буквально ударяясь о ребра. Все, что я слышу, – это мой пульс, похожий на шум воды, и изо всех сил пытаюсь успокоиться, дыша через нос.

Грейсон переползает через меня, а затем, сжимая мои бедра, наклоняется и облизывает лицо. Его язык оставляет влажную дорожку на моей щеке и в уголке глаза.

– Мне нравятся твои слезы, – признается он, прижимаясь губами к моему уху. – И я чертовски люблю твой страх.

Меня трясет при мысли о