Я верю в любовь - Морин Гу

– Да, даже не знаю, как так вышло. В общем, я все это понял только после ареста, который избавил меня от розовых очков. Оказалось, она просто интриганка. И с тех пор у меня пропало желание заводить подружек.

Я снова постаралась подавить смутное чувство вины.

– Одна оказалась лживой, и ты решил, что все остальные – такие же? Вывод, согласись, не слишком умный.

Он наклонился, так что его лицо оказалось в нескольких дюймах от моего.

– Пожалуй, не все.

– Хорошо, – прошептала я и откинулась на спинку сиденья.

Я посмотрела в окно: мы проезжали голубой океан. В классических корейских сериалах при таких обстоятельствах героиня должна засыпать на плече у возлюбленного. На этот раз я вспомнила Дзин-Гу из «Плюс девять ребят». По дороге домой в автобусе, когда его девушка уснула, Дзин-Гу специально положил ее голову себе на плечо. Прошло несколько минут, я вздохнула и положила голову на плечо Люки.

В какой-то момент я пошевелилась на сиденье и потерлась о него щекой. На лицо упали волосы и стали нестерпимо щекотать нос.

Так, притворись, что засыпаешь и аккуратно убери эти дурацкие волосы подальше от носа. И как раз когда моя рука, лежавшая на коленях, сдвинулась, готовая совершить долгий путь к носу, чьи-то пальцы прикоснулись к моему лицу, собрали волосы, упавшие на глаза и переносицу, и аккуратно отодвинули их в сторону. Короткие ногти задели кожу щеки.

Двое пересаживаются из поезда, идущего вдоль побережья, на другой, следующий под землей в Сеуле. И пока он проносится мимо одной из станций в сердце города, в одном из окон камера выхватывает две фигуры. Девушка крепко спит на плече у парня. Он смотрит на нее, и на его лице сменяются эмоции: нежность, раздражение, сострадание и, наконец, покорность. Все как в сериале.

Я сонно пробормотала что-то, придвинулась к Люке, прижалась к нему и подтянула правую ногу к туловищу. Поезд мчался вдоль побережья, и мы с Люкой дышали в едином ритме.

Следующая неделя прошла как в тумане. Помню только, что мы были вместе. Люка то, Люка се. Я в полной мере чувствовала себя Беллой Свон[44] и жила в режиме «одержима своим парнем».

И знаете что? Это было приятно. Считаю ли я, что жизнь девушки должна вращаться вокруг возлюбленного? Нет. Но… Ох уж это огромное «но»: ты проводишь на этой планете почти восемнадцать лет, даже не представляя, кто бы мог оказаться твоим первым парнем, и вдруг… вот он, рядом с тобой. И это, блин, так поразительно!

А вот еще несколько удивительных вещей:

• Представьте, что есть человек, по мнению которого, ваши схемы с цветовой кодировкой интенсивности поливки каждого растения на дворе очаровательны. И этот человек – не ваш отец.

• Этот человек помогает вам нести тяжелые вещи, и это притом что, строго говоря, вы спортивнее него.

• Вы делитесь с ним впечатлениями и благодаря этому видите в новом, замечательном свете то, что любили прежде.

• Несмотря на то что он видит поры на вашем лице крупным планом, по-прежнему подолгу не отводит взгляда и говорит с удивлением: «Ты такая красивая».

• Становится вдруг понятно, о чем поется в песнях о любви.

• Все напоминает о нем: лапша, карандаши, футболки, лед, ваш дом, «бьюик», кровать, поезда, растения, океан, дыхание.

• Оказывается, ваше тело идеально прилегает к телу другого человека.

• Чувствуете себя центром жизни другого человека, ведь он ждет вашего пробуждения, чтобы прислать вам СМС «доброе утро» и забавную гифку, изображающую кошку.

И это, несомненно, лишь часть всех плюсов.

Вечером в субботу я, вся в волнении, отправила ему сообщение:

Через несколько секунд получила ответ:

Я захихикала. Позвольте заметить, в последнее время я смеюсь довольно часто. Мы с друзьями собирались погреться у костра, и я нервничала, как все пройдет. Несмотря на то что в течение недели все свободное время я проводила с Люкой, сегодняшний вечер был особенно важным: мы должны были появиться на публике в качестве пары. В школе видели, что мы держимся за руки или обнимаемся, но почему-то мне казалось, что наше сегодняшнее появление должно стать своего рода признанием наших отношений. До сих пор Люка не тусовался с моими друзьями – длинные перемены, когда была возможность, мы проводили наедине.

Да, я нервничала из-за «большой встречи». Мои лучшие друзья… Благослови их господь, но критика Уэса и Фионы может быть просто несносной. Уэс называет Люку «задумчивым художником» и без конца шутит по поводу моей влюбленности. Фиона вообще ненавидит каждого до тех пор, пока ей это не надоест. Конечно, оба, узнав о поцелуе и дальнейших нежностях, были рады за меня, но радость проявляли довольно осторожно, как будто не до конца верили, что со мной это действительно случилось. И их нельзя винить.

Кроме того, я опасалась, как бы они случайно не назвали Люку Вон-Бином.

Я зашла на кухню. Отец убирался в холодильнике и, ворча, переставлял в нем продукты.

– Сколько можно приносить домой объедки, которые ты все равно не ешь?! – возмутился он, бросив в меня коробку с заплесневевшей жареной картошкой. На руках у него были розовые резиновые перчатки.

Ловко поймав коробку, я бросила ее в мешок для мусора, стоявший у ног отца.

– Была бы у нас собака, мы бы скормили это ей.

– Никаких собак!

Я вздохнула и побрела в чулан, чтобы стереть пыль со стоявшей там корзинки для пикников. После того как одна за другой у меня умерли три песчанки, папа был категорически против домашних животных. Несмотря на это, несколько последних месяцев я донимала его просьбами завести собаку. Он запрещал, и это, надо сказать, давалось ему нелегко. Мне не хотелось, чтобы, когда я поступлю в колледж и уеду учиться, он остался в доме один.

– Собака будет прогонять Синьора, – уговаривала я.

Синьором звали соседского кота, заклятого врага отца. Этот кот постоянно гадил на овощных грядках и оставлял дохлых мышей у нашего порога. Сейчас, судя по выражению лица, отец взвешивал «за» и «против».

Он выпрямился и предплечьем отбросил волосы со лба.

– Куда ты опять?

Я стала складывать в корзинку продукты, подходящие для вечеринки у костра: хот-доги, суфле, крекеры из непросеянной пшеничной муки, шоколад, маринованные овощи.

– На пляж, жечь костер.