Как разбудить в себе Шекспира. Драмтренировка для первой пьесы - Юлия Тупикина

МАМА. ежеминутно.

ПАПА. когда это началось?

МАМА. с того самого момента

ПАПА. такого никогда раньше не было

МАМА. раньше у него были мама и папа, наверное ему было спокойнее

У мамы немного набухает лицо.

ПАПА. у него и сейчас мама и папа

МАМА. и все-таки не так, как раньше

ПАПА. он не может этого понять

МАМА. он понимает

ПАПА. он так же спрашивает про меня с утра?

МАМА. каждый день

ПАПА. о господи, меня разрывает

Мамино набухшее лицо начинает краснеть.

МАМА. и все-таки ты редко звонишь

ПАПА. ты сама знаешь, почему

МАМА. и это ничего для меня не оправдывает

ПАПА. ты не видишь, что меня разрывает?

МАМА. крови нет

Папа выходит. Папа возвращается. Папа курил. Мама так и сидит с красным набухшим лицом.

МАМА. а сколько лет было ребенку?

ПАПА. какому ребенку

МАМА. в автобусе

ПАПА. года четыре

МАМА. он дал ему что-то?

ПАПА. нет, он дотронулся до его плеча.

МАМА. тогда понятно.

ПАПА. для меня ничего не понятно

МАМА. прошлый раз, когда на площадке его потрогал ребенок, он закрыл глаза и не открывал их до дома

ПАПА. я бы тоже так хотел в этом автобусе. мне кажется, все думали, что я его украл!

МАМА. конечно.

ПАПА. что значит конечно

МАМА. он тебя боится.

ПАПА. а почему же это он стал меня бояться?

МАМА. сам подумай

ПАПА. ты говоришь ему что-то?

МАМА. нет

ПАПА. а тогда почему. ты говоришь ему, что я его бросил?

МАМА. никогда

ПАПА. просто разрывает

МАМА. может, если разорвет, станет полегче?

ПАПА (выходя). извини, мне надо покурить

МАМА. нет. кури тут.

Мамино лицо становится совсем красным.

ПАПА. ты хочешь его отравить? Дым пойдет в ту комнату

МАМА. кури тут

Папа закуривает.

ПАПА. когда он закричал, я думал, что у него удар, или аппендицит, или перелом ноги, я пытался его успокоить, я пытался заглянуть ему в лицо, повернуть его лицо на себя, пощупать его ноги, руки. а потом я сам стал кричать

МАМА. о боже

Мамино лицо становится коричневым.

ПАПА. я просто не мог себя контролировать!

МАМА. естественно

ПАПА. ты стебешься сейчас

МАМА. ты стал орать как бешеный в ответ на то, что он испугался! Он испугался! он может реагировать как ему вздумается! но не ты, но не ты!

Мамино лицо взрывается. С папиного лица стекает зеленая слизь. Папа затягивается последней затяжкой.

В другой сцене этой пьесы автор использует прием нерасшифрованного подтекста, это дает возможность создать тайну, которую читатель жаждет разгадать и разгадывает позже: героиня вспоминает о разводе своей бабушки.

«А вот например бабушка. Бабушке тридцать лет, бабушка живет в советском союзе, который очень скоро распадется. Бабушка врач. Она носит очки и плиссированные юбки. Бабушка натуральная блондинка, у нее квадратные очки. В тот день бабушка не случайно открывает маленький красный чемодан с документами. Бабушка ищет свидетельство о своем браке. Бабушка находит четырнадцать свидетельств о смерти, три трудовые книжки, пачку удостоверений. Свидетельства о браке она не находит. Время от времени бабушка плачет. Бабушка в халате, она сидит на коленях, рядом с чемоданом на полу стоит чашка кофе. Бабушка видит маленькую молнию на крышке чемодана и расстегивает ее. Там оказывается свернутое в четыре раза письмо в целлофановом пакете. Бабушка хочет засунуть его обратно. Бабушка ищет свидетельство о браке, чтобы получить свидетельство о разводе. Нельзя аннулировать то, чего нет. Бабушка плачет. Бабушка принимает решение больше никогда не разговаривать со своим мужем. Возможно, иногда бабушка произносит фразу “ну что за человек”. Бабушка открывает целлофановый пакет. Бабушка достает письмо, снимает очки. Бабушка приближает письмо близко к лицу и читает его. Бабушка приподнимает обе брови. Бабушка надевает очки обратно. Бабушка поворачивает голову к окну. У нее вспотел лоб и сбилась челка. Бабушка смотрит в окно и снова начинает плакать. Бабушка сминает письмо».

Позже мы узнаем истинную причину смерти этого человека, которая парадоксальным образом даст возможность героине трансформироваться и выйти из состояния бессилия, вызванного разводом.

Следующий образец подтекста, зашитого в действие, мы найдем в пьесе Константина Костенко «Родина»: герой подписал контракт и получил секретную миссию – любить родину. Для этого он должен хорошо думать о родине, и при этом каждый раз сжимать детскую резиновую игрушку с пищалкой, что увеличивает комизм ситуации и отменяет лишние реплики.

МАРИЯ. Почему ты не захотел, чтобы я взяла книгу жалоб?

МИХАИЛ. Маша, но это же такая мелочь!

МАРИЯ. Они продали нам просроченное печенье и использованное белье. Мой пододеяльник вонял чужими ногами.

МИХАИЛ. Ну что ж, бывает. (Сжимает игрушку.)

МАРИЯ. Я всю ночь не могла уснуть. Голова болит! Зря тебя послушала. Нужно было накатать жалобу. Миша, их нужно ставить на место, иначе так и будем есть просроченные продукты… (Михаил сжимает игрушку.) …спать на вонючих простынях… (Михаил сжимает игрушку.) …и… (Михаил сжимает игрушку.)

В сценарии «Нелюбовь» Олега Негина и Андрея Звягинцева мы встречаем пару, переживающую развод. Женя и Борис не любят друг друга, и им даже не нужно об этом говорить – это считывается в подтексте. Они едут в деревню, чтобы попытаться найти сына у его бабушки, едут в машине Бориса, звучит музыка, Женя не может дозвониться матери.

ЖЕНЯ. Да чтоб тебя… (Борису) Можешь ты это выключить? У меня голова болит. Пожалуйста.

БОРИС. Возьми таблетку в бардачке.

ЖЕНЯ. Выключи.

Борис, помедлив, выключает. Они долго едут в тишине. Женя листает фотографии в айфоне (семейные фото в кегельбане).

ЖЕНЯ. Думаешь, он у нее?

БОРИС. А где еще ему быть? Сама подумай. Блядь, вот он нам устроил, а? Нашел время, гаденыш!

ЖЕНЯ. А вдруг с ним случилось что-то ужасное?

БОРИС. Не надо в эту сторону думать. С ним все в порядке. Он у меня щас свое получит.