Мефодий Буслаев. Билет на Лысую Гору - Дмитрий Емец

Зудука заволновался. Чуткий слух рукотворногомонстра улавливал шорохи в дальнем конце тоннеля. Нежить урчала и мелькалашаткими тенями. Сверкали глаза, багрово-красные, как раскаленное железо.

– Ее там много? – спросил Мошкин.

– Сто не сто, а дюжина есть! Еще сдесяток соберется, просто до кучи – и начнут соваться. А слухи здесь разносятсябыстро, – со знанием дела сказала Улита.

Толчком ноги она проломила тонкую стенутоннеля. Мефодий увидел ротовое отверстие червя, то расширявшееся, тосужавшееся. Пожалуй, если лечь на живот, можно было заползти внутрь.

– Забавные существа эти черви: головынет, а рот есть!.. Еще к разговору о птичках: транспортному червю придетсязаплатить, – предупредила Улита.

– Подчеркиваю: у меня ничего нет, –сказал Петруччо, для убедительности выворачивая карманы.

Однако демонстрация не удалась. Из кармановнеожиданно для хозяина посыпались самые разные вещи. Лотерейные билеты,картонная ружейная гильза с нарисованной уткой, несколько кусков пластилина,толстые нитки, моток проволоки, ключ от несуществующей двери. Мефодия большевсего удивил гвоздь с насаженной на острый конец пробкой. Это еще зачем?

«Наверное, это все нужно, чтобы делатьоживающих монстров», – подумал Буслаев, наблюдая, как Чимоданов деловитонабивает карманы своими сокровищами, а Зудука под шумок пытается стянутьоткатившуюся гильзу.

Ната присела на корточки, собираясь первой,даже раньше Улиты, нырнуть в рот червя. Лицо ее по-прежнему было спокойным.Никакой брезгливости, даже деланной. Можно было подумать, что речь идет о том,чтобы пролезть в обруч на уроке физкультуры. Настоящая ведьма. Эта особаудивляла Мефодия все больше и больше.

– Про оплату… С транспортным червем нерасплачиваются деньгами. Как типичнейшего биовампира, его устроит самоескверное из ваших воспоминаний, – заметила Улита.

– Скверное воспоминание? Это ужеинтересно! – повторила Ната, поднимая голову.

– Что-нибудь унизительное. Биовампиры этоценят. Наверняка у каждого был в жизни момент, когда он сделал что-то, отчегоему захотелось провалиться сквозь землю. И даже сейчас, когда вспоминаешь,становится мерзко и противно. Залезть в червя можно и без билета, но вотвылезти только в обмен на воспоминание…

– Мои унизительные воспоминания? Он их недождется! – холодно сказала Ната.

– Тогда оставь их для группы поддержки!Они молчаливые ребята! Челюстями работают, а не болтают!

Улита ткнула пальцем в дальнюю часть коридора.Оттуда, точно грязная пена из трубы, ползло что-то серое, сплошное, мерзкое.Лишь зрачки вспыхивали красными углями.

– Хотел бы я вообще, блин, знать, откудаих столько наползло! Блин! Блин! Блин! – ломким голосом воскликнулЧимоданов. Мефодий, признаться, не ожидал, что этот высоколобый отпрыск умеетпри случае печь блины в таком количестве.

– Блины и оладушки! Расслабься, чемодан!Паника не оплачивается! Нет смысла включать ее в плэй-лист! – успокаивающерезюмировал он.

Даф поднесла к губам флейту и пустила в нежитькороткой маголодией. Нежить с писком отхлынула, но сразу же вновь поползлавперед. Передние ряды смялись, но задние напирали. Вперед нежить выталкиваласамых слабых и прикрывалась ими как щитом.

– Расклад такой. Одинарной маголодии имявно недостаточно. Сдвоенная, возможно, заставит их почесаться. Строеннаяпритормозит их минут на пять, обещаю. А потом они все равно нас сомнут, потомучто счетверенных маголодий не бывает, – сказала Даф озабоченно.

– Тогда пора занимать места согласнокупленным билетам! – передернувшись, сказал Мошкин, отважно отказываясь отвопросительного знака в конце предложения.

Он опустился на живот и на локтях пополз впасть червю. Под тонким синим свитером горбились худые лопатки. Видно было, каккольчужная глотка червя расширялась, постепенно пропуская его внутрь.

– Эй! Ты меня слышишь? – окликнулего Мефодий.

– Не знаю. Скорее всего, слышу! –донеслось из червя.

– Ну как там в шланге? Ничего?

– Мне пока никто не сказал, нравится мнездесь или не нравится. Но тут же не светло, нет? И жарко, да? – заранеесомневаясь в своих выводах, предположил Мошкин.

Нежить напирала. Уже видны были глина и земля,налипшие на желтоватые, с серым подпалом животы. При беге нежить опиралась насуставы длинных рук, одним прыжком, как единое целое, перебрасывая короткиекривые ноги. Даф пока отгоняла самых рьяных маголодиями, однако уже ясно было,что это не может продолжаться бесконечно.

За Евгешей последовали Ната, Улита иЧимоданов. Дафна напоследок выпалила по наступающей нежити строенной маголодиейи, буркнув Мефодию: «Только после тебя, а то снова потеряешься!» –протолкнулась в глотку червю, прижимая к груди Депресняка.

Внутри червя было влажно и тесно, но в целомтерпимо. Казалось, будто лежишь на мокром одеяле внутри темной, постоянновздрагивающей трубы. Рядом Мефодий ощущал присутствие Даф, кожа которойблагоухала яблоком. Это было приятно, хотя, конечно, романтикой здесь и непахло, поскольку в нос Буслаеву то и дело упирался далекий от стерильностиботинок Чимоданова. Мефодий отталкивал его, но сразу же откуда-то выныривалострый локоть Наты.

Неожиданно Мефодий почувствовал, что червькачнулся чуть сильнее. Его тело сократилось (ботинок Чимоданова, подпрыгнув,толкнул его уже не в нос, а в шею) и начало мелко вибрировать. Снаружипослышалось шуршание. Червь разгонялся. Его живот терся о грунт.

– Поезд тронулся! – меланхоличносказал Мошкин.

– А ты не тронулся? – пасмурнопоинтересовалась Ната.

Мошкин задумался. Его вновь захлестнула удавкасомнений.

– Он – не знаю, а я уже да! Тронулась! Яеще не ку-ку, но уже слегка ко-ко! – жизнерадостно сказала из темнотыУлита.

* * *

Сколько времени провел червь в пути, сказатьбыло сложно. В темноте время шло неровно, рывками. Мефодию даже удавалосьненадолго задремать, но из дремоты его всякий раз выводили то ботинокЧимоданова, то локоть Наты, то Депресняк, который, скучая, шлялся внутри червя.

Зудука достал спички и принялся чиркать окоробок непослушными мягкими пальцами. К счастью, Чимоданов вовремя отобрал унего спички, иначе обожженный червь вполне мог выбросить их неизвестно где впутаных лабиринтах Подземья.

Неожиданно брюхо червя перестало подрагивать.Трение мягких боков о землю прекратилось.