Наш человек в Киеве - Евгений Львович Зубарев

пошла ко входу в администрацию, некоторые из мужчин на ходу забирали у демонстрантов плакаты и, перехватив поудобнее, шли с ними наперевес, как с копьями, к огромным деревянным дверям, гневно выкрикивая обрыдлые уже слоганы.

– Украина понад усё!

– Героям слава!

– Смерть ворогам!

– Геть москалей!

Под традиционные лозунги украинских националистов толпа беспрепятственно зашла в холл первого этажа, но дальше, на лестничном марше за вторыми дверями, её встретила жидкая шеренга полицейских и охранников в светло-зелёной форме. Через небольшую щель в дверях были видны напряженные лица обороняющихся.

Я с огромным трудом пробился сквозь толпу крепких молодых людей в холл. Боевики мне не мешали, а иногда и помогали пройти, увидев камеру на плече:

– Це дело, нехай журналюги снимут, как киевская власть беспредельничает!..

У дверей, ведущих на лестницу, шло активное противостояние – запереть их, похоже, не успели, и теперь обороняющие мэрию охранники с трудом сдерживали напор боевиков.

– Разом! Разом! Разом!

Несколько минут раскачивания полуприкрытых двустворчатых дверей дало ожидаемый результат – створки распахнулись, полностью открыв диспозицию обороняющихся. Всего на лестнице оказалось не более двух десятков испуганных охранников и пара полицейских. Последние демонстративно стояли, буквально сложив руки на груди, и всем своим видом показывая, что они здесь только наблюдатели.

– Ну что, москалики, приплыли! – раздался у меня под ухом торжествующий голос одного из вожаков атакующей толпы.

– Выдёргивай зелёных человечков! – донеслась ещё одна команда.

– А ну, иди-ка сюда, сволочь, – закричал ближайший ко мне мужик в чёрной кожаной куртке и неуловимо быстрым движением сократил дистанцию с охранником напротив. Тот не успел отпрыгнуть назад и был схвачен цепкими сильными руками, которые тут же потащили его по холлу прочь. Другие руки, сжатые в кулаки, наносили удары по лицу несчастного.

Никто из охранников в цепи напротив даже не дёрнулся, чтобы спасти коллегу – они просто стояли у дверного проёма и смотрели в щель между полураскрытыми дверями, как их товарища избивают руками и ногами.

– Мразь!

– Кремлёвская сволочь!

– Сепар!

– Гнида москальская!

В толпе нападавших постоянно происходило движение – те, кто успел нанести пару ударов, организованно отходили в сторону, чтобы к лежащему на полу охраннику могли подойти те, кто ещё не успел поучаствовать в движухе. Охранник закрывал лицо руками и громко стонал после каждого удара. В толпе раздавались смешки:

– Что, не нравится угощение, зелёный человечек?

– Попробовал, москаль, украинского кулака?

– Так каждому сепару будет, всех гадов накажем!

У боевиков получилось выдернуть из цепи ещё одного охранника, и его так же жестоко принялись бить неподалёку. Этот неудачник уже не стонал, а жалобно выл, умоляя не калечить его ради малолетних детей и беременной жены.

– В Кремле будешь про своих детей сказки рассказывать, гнида москальская, – отвечали ему, пиная лежащего. Потом я увидел, как из цепи потащили третью жертву, и опустил камеру – мне стало физически противно снимать.

– Это правильно, не надо это снимать, – поддержал меня голос за спиной.

Я обернулся – там стоял один из лидеров боевиков, рослый мужик в красно-коричневом камуфляже и кожаной кепке с надписью: «УПА».

– Снимай лучше на улице, там митинг, речи толкают, и всё такое. А сюда мы потом тебя позовём, как здесь закончим, – сказал он мне, нехорошо ухмыляясь крупным щербатым ртом, и я не стал спорить, направившись к выходу. А позади раздавался совсем уже истошный вой охранников – их били нарочито показательно, чтобы сломить дух оставшихся защитников здания.

На улице было по-прежнему многолюдно. Толпа женщин стояла аккуратным полукругом на площади перед входом, внимательно слушая речь какого-то невзрачного мужичка в потрёпанном плаще.

– …власть должна прислушаться к требованиям простого народа! Долой коррупционеров и москалей! Так победим! Слава Украине!

– Героям слава! – послушно хором отвечали эти добрые женщины.

Я подошёл к одной из них, на ходу поднимая камеру на плечо:

– Не расскажете болгарскому радио, что у вас тут происходит?

– Митинг у нас происходит, за свободу торговли. Мэрия хочет запретить нам торговать алкоголем, – с готовностью отозвалась продавщица.

– Это я понял. А почему бьют охранников мэрии?

– А, этих, – она равнодушно махнула рукой в сторону входа, откуда даже сюда доносились вопли избиваемых. – Так то чоповцы, частная охрана, фирма «Левый берег», их мэрия наняла охранять здание.

– А почему полиция охраной не занимается?

– Вот вы смешные вопросы задаёте, – действительно рассмеялась она. – Полицейские не дураки, зачем им это надо – с «правосеками» рубиться, что у них, головы запасные есть, что ли? Никому неохота.

Я смотрел на неё видимо, слишком тупо, и она сжалилась:

– Чоповцы эти получают хорошие деньги за охрану, они подработать согласились и знают, за что страдают. А полиции охранять мэрию никакого резона нет, они свою зарплату и так получат, – объяснила мне она.

– Последний вопрос – а почему охранников называют москалями, и вообще, за что их бьют?

– Так они в зелёной форме же, – снова удивилась моей беспросветной тупости продавщица.

– В зелёной форме? Только за это?

– Ну да, вы же сами видите – у них форма как у тех зелёных человечков была, которые у нас Крым отжали. Вот за это и огребают. За то, что «зелёные человечки».

Я опустил камеру и пошёл вокруг здания мэрии проветрить свои запотевшие мозги.

Огромное десятиэтажное здание администрации, выполненное в стиле сталинского ампира, могло бы выдержать любую осаду, если бы об этом заранее кто-то позаботился. Но, похоже, чиновники мэрии сами не ожидали, что в поддержку обычно жалко блеющих киевских ларёчников вдруг выступят столь мощные силы, как националисты.

Впрочем, о том, что боевиков-националистов используют при решении хозяйственных споров, я слышал и раньше, но все это касалось конфликтов между коммерсантами. Идея атаковать государственное учреждение спустя два года после переворота казалась мне дикой. Видимо, я ещё не проникся как следует идеями Революции Достоинства, чтобы правильно оценивать ситуацию в стране.

Со стороны двора киевская администрация выглядела попроще: облупившийся фасад, стоптанные до глины газоны, покосившиеся рамы в оконных проёмах. У одного из таких проёмов стояла толпа короткостриженых мужчин – они вели себя необычно молчаливо и энергично помогали друг другу забираться внутрь здания, куда-то в коридор первого этажа.

Неожиданно для себя я прошёл вперёд, к самому окну, и сильные руки безропотно подсадили меня сначала на каменный выступ снаружи, а потом на подоконник довольно высокого окна.

Спрыгнув с подоконника, я оказался в туалете, причём, судя по отсутствию писсуаров, в женском.

Внезапно раскрылась дверь, в туалет вошла симпатичная блондинка в деловом костюме. Не дожидаясь визга, я с каменным лицом пошёл мимо неё. Впрочем, никакого визга вслед я не