Наш человек в Киеве - Евгений Львович Зубарев

Я ничего не соображал спросонок, поэтому только кивал и соглашался со всеми мудрыми соображениями начальства до самого финала разговора, пока директор вдруг не спросил неожиданно проникновенным голосом:

– Палыч, а ты вообще как там? Нормально у тебя всё?

– Нормально.

– Смотри, у тебя три месяца визовых ограничений только через пару недель заканчиваются, но, если чувствуешь, что начали по тебе работать, уезжай, мы не станем возражать. Безопасность превыше всего, понимаешь, да?

– Ладно, я подумаю.

– Давай, подумай. Аккуратней там, удачи, – директор, наконец, отключил телефон, и я начал вчитываться на ноутбуке в сообщения местных новостных агентств.

«Кровавая стрельба с полицией: Оболонский район оцеплен», «Кровь и стрельба на улице Родниковой, боевики атаковали полицию!», «Атака на полицейский участок, Киев в шоке!» и тому подобное.

Улица Родниковая, судя по карте, располагалась в часе езды от меня, на севере города. Я начал было вызывать такси, но там срывался звонок, и я на некоторое время сам поддался панике – вооружённое восстание, поэтому связь отключили, военное положение и всё такое.

Но спустя минуту, перед тем как захлопнуть крышку ноутбука, в обновлённых новостях в поисковой машине я прочитал разочаровывающее: «Двух мужчин, которые открыли огонь по сотрудникам полиции в Оболонском районе Киева, задержали. Это оказались наркоманы, а оружие, которое они использовали, было не боевым, а травматическим».

Вот и закончилось вооружённое восстание. Хорошо, что я не успел вызвать такси.

На часах было шесть утра, и ложиться спать я не стал – не усну уже, только время зря потеряю.

Я снова умылся и, аккуратно уложив камеру в пакетик на случай интересных сюжетов, тихо выбрался из хостела, не потревожив Алёну Григорьевну.

На улицах было ещё темно и поэтому пусто. Я спокойно шёл, вдыхая воздух весны и ничуть не опасаясь каких-то неожиданных нападений ни справа, ни слева, ни с тыла – потому что всюду вокруг было тихо, прозрачно и спокойно. Прошёл не меньше двух километров по бульвару Шевченко, а потом по проспекту Перемоги, но ничуть не устал – настолько лёгким был вдыхаемый мной воздух, насколько умиротворяющей казалась обстановка вокруг. Я снова подумал, что не следует сосредотачиваться на негативе, поскольку хорошо сделанный позитивный материал также даст трафик, ведь читатель не меньше меня устаёт от грязи и насилия. Я остановился, призадумавшись, какой именно позитив из Киева мог бы заинтересовать читателя Федерального агентства новостей.

Разумеется, именно в этот момент я услышал шум приближающегося автомобиля, скрип тормозов за спиной, а затем и команду:

– Стой! Документы!

Бежать от преследователей по широкой пустынной улице было бы неразумно, и я остановился, повернувшись к машине. В тусклом свете уличных фонарей и витрин я увидел джип камуфляжной окраски, на котором со всех сторон виднелись грозные надписи: «Смерть ворогам!», «Слава Украине!» и «С14».

Открылись двери, из машины бодро выпрыгнули трое молодых людей, также в камуфляже.

– Здравствуйте. Вы кто такой, почему тут ходите по ночам? – вежливо, но с какой-то приблатнённой интонацией спросил меня молодой человек.

– Здравствуйте. Я от болгарского радио, «Авторевю» называется, – так же вежливо объяснил я, присматриваясь к собеседникам.

– А будьте так ласковы, покажите нам своё удостоверение, – попросил юноша и характерным узнаваемым жестом почесал себе шею. Я пригляделся и увидел знакомый шрам.

– Семён, а мы ведь этого хлопца уже принимали! Болгарское радио, помнишь, он тебе ещё в ухо заехал? – услышал я весёлый голос за спиной.

Сколько человек зашло мне за спину, я в полумраке не видел, но вариантов не оставалось – прижал пакет с камерой к груди, упал на асфальт и прокатился назад, попав точно под ноги насмешливому неприятелю. Тот неловко рухнул мне на спину плашмя, но не догадался удержать, а начал на мне барахтаться, неуклюже пытаясь встать. Я сбросил его толчком корпуса под ноги Семёну, вскочил и что есть силы понёсся в ближайшую подворотню с криком: «Помогите, грабят!» Орал я неосознанно, инстинктивно, но энергично и, как оказалось, правильно – захлопали окна и балконы квартир, заголосили местные обитатели: «Прекратите немедленно!», «Сейчас полицию вызовем!», «Отстаньте от человека, сволочи!» Впрочем, выходить и вступаться за меня охотников не нашлось.

Я пересёк первый двор по диагонали, энергично петляя в полумраке среди горок, скамеек и песочниц детской площадки, потом выскочил на следующую улицу и, не сбавляя темпа, нырнул в следующий двор, продолжая надсадно орать про грабёж.

Назад я не оглядывался, но, судя по топоту за спиной, неонацисты не сильно отставали.

Я нырнул в третий двор. Чувствуя, что силы на исходе, выскочил на тихую зелёную улочку. Не сориентировавшись сразу в сумраке деревьев, я в итоге прибежал в тупик и теперь стоял возле высоких металлических ворот со стилизованной менорой на решётке.

– Ну что, тварина москальская, приплыл, сепарская морда? – ко мне, уже не спеша, развязной походкой уличных гопников направлялись все трое моих преследователей. Семён шёл впереди, демонстративно разминая кисти, как хирург перед операцией.

Терять мне было уже нечего, и я забарабанил по воротам кулаком свободной руки, выкрикивая банальное:

– Помогите! Грабят! Убивают!

До меня донеслось злорадное хихиканье Семёна:

– По голове своей тупой жидовской постучи, гнида. Может, поумнеешь!

В голове у меня действительно что-то щёлкнуло, и я, глядя на крашенную в небесно-синий цвет менору на решётке, завопил:

– Помогите, фашисты еврея убивают! Помогите, фашисты еврея убивают!

В этот момент я пропустил первый удар в корпус от Семёна и впечатался всем телом в ворота, потом прилетело в голову, и я осел на асфальт. Третий, очень тяжёлый удар от него прошёл с ноги, и я попытался подняться с асфальта, чтобы иметь возможность уклоняться от следующих ударов.

Все трое стояли возле меня и неспешно, соблюдая очерёдность, лупили по мне, как по груше. Иногда, после особо мощного удара, я снова отлетал к воротам, и тогда раздавался звон, как от колокола.

Однако, в очередной раз улетая к воротам, я не впечатался в них, а пролетел дальше, растянувшись во дворе. Ворота открыла охрана, и теперь двое ночных охранников, в чёрной форме с яркими белыми нашивками на иврите, стояли рядом со мной, но смотрели они не на меня, а на моих украинских друзей. Те, ещё в запале драки, шагнули было за мной вперёд, во двор, но в утренней тишине звук передёргиваемого затвора раздаётся очень явственно.

– Стоять. Шаг назад. Имеем приказ стрелять без предупреждения!

Охранники бросали фразы по очереди, звонкими от напряжения голосами, и я поверил, что они действительно будут стрелять из своих короткоствольных автоматов.

Семён, однако, не поверил и сделал