Кровь деспота - Стефан Брег

С ростом колоний росли и амбиции отдельных городов. Войны вновь стали довольно распространенным явлением, но они никогда не отличались ни масштабностью, ни разрушительностью. А потом заморские колонии захлестнуло настоящее нашествие: союзы племен южной Пансеги забыли свои разногласия и принялись методично завоевывать владения вольных городов. Терялись плодородные поля и рудники, рабы и деньги. Некоторые предприимчивые правители пытались договориться с завоевателями, обещаниями и дарами направляли их бесчисленные войска на конкурентов. Но вслед за своими торговыми противниками сами подвергались внезапной атаке и вскоре разделяли их печальную участь. Пансега была потеряна для вольных городов, но настоящие проблемы только назревали.

Одно из самых сильных варварских племен — сальгуры — смогли пересечь море, покоряя колонии, располагающиеся в непосредственной близости от вольных городов. Теперь враг угрожал самому существованию этих государств. Это отрезвило бывших конкурентов — они смогли объединить достаточно своих сил, чтобы остановить натиск захватчиков. Но, несмотря на несколько громких побед, полностью разгромить сальгуров не удалось — они надежно закрепились на полуострове Балдагор. Если бы правители вольных городов проявили чуть больше упорства и самоотверженности, они смогли бы сбросить в море ненавистных врагов. Но случилось иначе. Первоначальный успех затмил им глаза. Навязанный сальгурам мир они восприняли как полную победу и принялись вырывать друг у друга из зубов остатки былого величия. Прежние союзы оказались забыты. Кто-то отчаянно пытался сохранить свои последние земли на Балдагоре, кто-то начал искать новые торговые пути. А кое-кто решил, что республики и советы старейшин просто не способны противостоять могучим врагам. Не способны создать единую армию и действовать на благо всего побережья. Всей Фристии. Следовательно, с ними надо покончить.

В ту пору, когда мой отец Конрад — потомок первых наместников города Ярва — смог добиться власти, мне было около семи лет. Борьба за власть не прошла для него бесследно — моя мать выпила отравленное вино, предназначавшееся отцу. Виновных Конрад найти сумел. Его взлет был стремительным, и так же стремительно он рухнул вниз.

Ярв тогда был ближе всех к землям сальгуров, но сумел сохранить перед полуостровом довольно обширные территории, богатые на металлы и минералы. Это богатство мой отец использовал для наращивания военных сил, привлекая на службу и гелетианцев, и сальгуров, и горцев Альгелага. Собрав внушительное войско, он напал на ближайший вольный город — Ристарию. Обедневшее, истощенное войнами государство не смогло ничего противопоставить завоевателю. Лишь неимоверными усилиями мой отец смог уберечь Ристарию от ужасной резни, которую хотело учинить разношерстное воинство. Все они жаждали добычи, жаждали золота. Следующие города на их пути оказались не столь везучи. Слишком поздно мой отец понял, что не завоевывает, а опустошает землю, которую желал объединить. Хольн, Соро и несколько других крупных городов выступили против него единым фронтом.

Одна из самых страшных битв произошла на поле, которое сейчас называется Костяным из-за частого обнаружения там земледельцами человеческих останков, закопанных на скорую руку. Мой отец мог бы праздновать победу. Но потеря половины войска являлась победой лишь условно — сил продолжать войну было недостаточно. И тогда Конрад совершил свою самую ужасную ошибку: вместо того чтобы добиваться перемирия, он призвал на службу большую армию сальгуров, обещая им в случае победы земли у Дикого Берега. С новыми силами он смог осадить Хольн, но союзные войска не собирались долго сидеть без дела. Они выжигали все в пределах своей досягаемости, надолго посеяв ужас в сердцах простых жителей. Отец уже не мог контролировать разбушевавшихся наемников. Когда же к Хольну подошла вражеская армия, стремящаяся снять осаду, сальгуры попросту не вступили в бой и отошли к Ярву. Мой отец потерпел полное поражение и пал в бою.

Сальгуры взяли Ярв наскоком — им некому было оказать сопротивления. Но долго праздновать успех у них не получилось, поскольку вольные города понимали опасность потери столь обширных земель и собрали максимально возможные силы. Неосмотрительно оставшиеся в Ярве захватчики были взяты в кольцо и с моря, и с суши. Им пришлось сдать город, но щадить их никто не стал. Ярв был освобожден.

Уроков из этого тяжелого периода никто не извлек. Передел земель закончился полной размолвкой некогда союзных городов. Консул Хольна сумел поставить в Ярве преданных себе людей, но это вызвало возмущение со стороны других городов, увидевших в этом угрозу своим интересам. Напряжение росло день ото дня. Начались опаснейшие политические игры. Чем они закончились, можно понять по той профессии, что я сам себе избрал. Но мой путь до принятия этого решения был довольно долог.

Незадолго до гибели отец понял, чем обернется для него вся эта безумная авантюра. Он отправил меня в сопровождении своего лучшего телохранителя в одно из самых глухих мест, что можно найти в вольных городах. В деревеньку, расположенную в отрогах великих гор, разделяющих Фристию и Гелетию. Впрочем, телохранитель по имени Сандер хорошо знал эти места. Эти земли были родиной его предков. Теперь он вернулся сюда, потому что знал: победители не будут милостивы к проигравшим. Так и оказалось. Семейство Конрада Кровавого, или Яростного, как называли его чаще, пытались уничтожить полностью. Да только единственного сына его найти так и не сумели. Отыгрались на его сестрах и племянниках. В конце концов решили, что я погиб в последней битве. Телу ребенка легко затеряться среди тел тысяч погибших мужей. Так для меня началась новая жизнь.

Я не скажу, что плохо помнил то время. Что испытывал сострадание к убитым родственникам. Терпел какие-то лишения. Нет, это было не так. Поселение, в котором я провел детство, было настоящим убежищем, спокойным и красивым. До ближайшего крупного города была пара недель пути, а отсутствие в этих местах рудного дела обезопасило меня от любопытных исследователей и прозорливых чиновников.

Я хорошо знал историю земли, права на которую потерял. Хорошо знал и другие науки: Сандер был очень просвещенным человеком, имевшим в своем владении немало книг. Они были его главным сокровищем, и он часто твердил, что буквы могут быть ценнее золота. Это я запомнил навсегда.

Сандер мастерски владел мечом, обучив в Ярве не один десяток гвардейцев. Он хотел передать свои удивительные навыки и мне. Он содрогался, рассказывая о правилах строевого боя, так как свято верил в индивидуальное мастерство настоящих воинов, заключающееся не в том, чтобы долбить по щитам. Истинным мастерством он считал полное единение воина и его оружия. «Это искусство — и поэзия, и танец. Каждое движение должно быть красиво. А красота, сочетающаяся с храбростью, хладнокровием и полной уверенностью в собственном превосходстве, — это уже победа», — говаривал Сандер.

Я не сразу понял ценность его уроков, принимая это как вынужденную работу. Впрочем, к некоторым наукам я относился так же, чем нередко вызывал его справедливое негодование. Но все же это не приносило мне проблем, если я через силу усваивал урок. Если же нет — меня ждали изнурительные, казавшиеся бесконечными тренировки. Ну, и розги, если я пытался от тренировок улизнуть.