Кровь деспота - Стефан Брег

И все-таки я был счастлив. Пусть в тренировках я сполна чувствовал на себе повышенную требовательность Сандера, но при обучении грамматике, философии и другим наукам не был одинок. Сандер не имел в то время ни жены, ни детей, но принял на воспитание дочь умершей от тифа сестры — маленькую темноволосую Юдит. Это произошло буквально через полгода после нашего бегства. Юдит осталась полной сиротой, так как отец ее погиб еще на Костяном поле. Мы сразу сдружились, поскольку мои отношения с другими деревенскими мальчишками всегда были довольно сложными. Они считали меня зазнавшимся, высокомерным ублюдком, что я часто и демонстрировал, но справиться со мной удавалось только наиболее старшим — уроки Сандера возымели действие. Позже, конечно, склоки между нами стали редки. Я даже пытался обучать мальчишек фехтованию. В бытность свою наемником, вступая в схватку с отрядом врага, иногда задумывался, не попадется ли мне случайно противник из той деревни. Вдруг кто-то из тех мальчишек, подросши, решил зарабатывать на хлеб мечом. Хвала Первозданному, этого не произошло. Мне хотелось думать так.

С Юдит мы часто прятались от Сандера, бегая по окружающим лесам и полям, чем порой доводили его до исступления. Он искал нас, кричал во все горло, грозя скормить наши тела драконам и гоблинам, если мы не выйдем из укрытия. А мы сидели на верхушке дуба и пытались сдержать смех, а заодно и не шлепнуться вниз. То было прекрасное время.

В подростковом возрасте опрометчивых поступков мы совершали гораздо больше. Об одном из них не знал даже Сандер. Наверное, думал, раз мы хорошо образованны, значит, ума у нас через край. Не подозревал, что порой этот ум выплескивался полностью, оставляя в голове лишь пустоту. Дело в том, что во время очередного исследования леса я и Юдит наткнулись на двух прибившихся к старому разломанному пню волчат. Совсем крохотных. Признаюсь, я сразу почувствовал, что дело пахнет жареным: в моих руках не было даже маленького ножа. Юдит, однако, была в умилении. Она взяла обоих детенышей на руки и поднесла ко мне — показать, насколько они милы. Я с нею согласился, но посоветовал как можно быстрее вернуть их на место. Чего доброго, внезапно придет разъяренная волчица.

— Давай возьмем их домой, — восхищенно оглядывая волчат, произнесла черноокая девчонка. — Вырастим. Представь: у всех собаки, а у нас будут волки!

Я ничего не успел представить — из кустов можжевельника появилась мать наших несостоявшихся питомцев. Она была столь огромна, что сердце мое забилось, как колокол. Серая волчица была крайне недовольна увиденным. Она зарычала и, медленно переставляя лапу за лапой, начала приближаться к нам. Я думал, что Юдит завизжит и бросится наутек, оставив волчат на земле. Но она лишь молчала, глядя на грозного хищника. Я видел ее испуганные глаза и разделял ее страх. Крайне осторожно поднял лежащий рядом с деревом небольшой камень.

— Сейчас она бросится на нас, Юдит, — упавшим голосом произнес я. — Беги и найди дерево. Я задержу ее.

— Нет, — шепнула она мне, прижимая волчат к груди. — Мы уйдем вместе.

— В наших руках ее щенята. Она будет мстить. Догонит и убьет нас. Очень быстро.

Юдит лишь едва покачала головой. Она думала иначе и вместо бегства пошла навстречу волчице, чем поразила меня до крайности. Я лишь протянул руку и открыл рот, желая ее остановить. Но не сделал этого. Волчица замерла на месте. Девчонка подошла к ней очень близко. Аккуратно опустила на траву перед хищницей ее детенышей. Юдит приподнялась во весь рост, а волчица продолжала сверлить ее взглядом своих немигающих глаз. Но я мог бы поклясться, что волчица прекратила рычать. Буквально через несколько секунд она повернулась и, в сопровождении своих неуклюжих волчат, исчезла за теми же кустами, из которых появилась. Я не сразу поверил в наше спасение. А Юдит верила изначально. «Я не разглядела в ее глазах злости, — позже сказала мне подруга. — Лишь страх, что был сродни нашему. Я дала ей понять, что не собиралась причинять ее детям вреда». Такой храбрый поступок невозможно было забыть.

В шестнадцать лет я смотрел на Юдит, что была младше меня почти на два года, уже совсем не по-дружески, чувствуя, как крепнет между нами невидимая связь. Как преображаются наши глаза, когда пересекаются взгляды. Наш опекун Сандер к тому времени взял в жены молодую незнатную девушку из деревни неподалеку. Но, строя свои новые отношения, он не мог не заметить перемены во мне и Юдит. Однако Сандер боялся собственного прошлого так же сильно, как и моего. Тогда я не думал об этом, но теперь знал точно: мой воспитатель не хотел подставлять Юдит под удар. В моей крови он ощущал жажду приключений и славы, которая может вылиться в то, что я провозглашу себя истинным властителем Ярва и попытаюсь захватить власть. На деле же эта попытка была обречена на провал — меня и моих близких ждала бы смерть после столь откровенных признаний. Я сам говорил Сандеру, что ощущаю здесь себя не на своем месте, что горы и леса, словно прутья клетки, окружают меня и сдерживают. Но я не собирался открывать миру свою прошлую жизнь. Я просто хотел на него поглазеть.

Сандер нашел выход. Он снабдил меня припасами, вручил мне простенький меч и отправил в Хольн, где я должен был найти кое-каких людей, что могли бы помочь мне вступить в орден Тридцати, который готовит лучших бойцов в гвардию консула. Надо ли говорить, что искомые люди давным-давно почили. Я узнал это только после продолжительных поисков. В Хольне я ощущал себя изгоем. Часто прозябал в таверне, что не могло закончиться добром.

Грабители подошли ко мне так же, как я подошел к Энрико в Дирейме в момент его печали. Только намерения этих отщепенцев не были добрыми. Моя одежда показалась им достаточно приличной, а сам я — несмышленым юнцом, что позволяло попробовать на мне нажиться. Они с ходу заявили, что я не заплатил за вход в таверну и должен им несколько серебряных. Я не был наивен, но наглость этих двоих меня озадачила.

— Мне кажется, такая плата за вход более подобает другим заведениям, — ответил я, нервно постукивая пальцами по столу.

— Здесь я устанавливаю правила, — угрожающе сморщившись, пробормотал грязный тип с гнилыми зубами. Он вытащил из-за пояса нож и воткнул его в центр стола, не отпуская рукоятки. — Больше повторять не буду — гони деньги, — добавил он.

Больше повторять и не пришлось: я вскочил из-за стола, выхватил меч и отсек негодяю руку. Он ничего не успел понять, только, быстро моргая, глядел на кисть, которая уже не была его частью. Ее пальцы по-прежнему крепко сжимали нож. Моргал грабитель секунд пять, после чего дико заорал и упал на пол, обильно поливая его кровью. Дружок его исчез со скоростью молнии. Я с грустью поглядел на первого поверженного мной противника и вновь как ни в чем не бывало сел за свой стол.

В покое меня не оставили. Тут же к столу подошел внушительных размеров мужчина. В кольчуге и с топориком на поясе. Настоящий воин. Он присел рядом со мной.

— Дай угадаю: я должен заплатить за вход? — поинтересовался я.

— Не угадал. Все как раз наоборот — я хочу предложить тебе деньги.

— Предлагайте, они мне не помешают.

— Ты вроде очень молод, но уверенно держишь меч, — указал он на корчащегося бандита, который отполз в угол. — Я — вербовщик. Собираю новый отряд по заказу своего командира. Наместник Хольна хочет наказать зарвавшихся торгашей из Дорлага. Деньги обещаны хорошие.