Большая четверка - Агата Кристи

Графиня, похоже, была весьма лестного мнения о моихспособностях. Я подавил раздражение. Без сомнения, она появилась на моем путилишь затем, чтобы рассердить меня и дать мне понять, что я ровно ничего незначу.

– Конечно, было бы совсем нетрудно… э-э… устранить вас, –продолжила она, – но я бываю иной раз ужасно сентиментальна. Я просила за вас.У вас ведь где-то есть милая маленькая женушка, так? И вашему бедномумаленькому другу, который погиб, было бы приятно знать, что вас не убили. Онмне всегда нравился, вы это знаете. Он был умен… весьма умен! Если бы он невыступил один против тех четверых, он мог бы многого достичь, я уверена. Яоткрыто это признаю – он был моим учителем! Я послала венок на его похороны взнак моего восхищения – огромный венок из алых роз. Алые розы хорошо отражаютмой характер.

Я выслушал все это молча со все нарастающим отвращением.

– Вы похожи на мула, когда он прижимает уши и начинаетбрыкаться. Ну, я вам передала предупреждение. Помните, что третьепредупреждение вы получите из рук Истребителя…

Она кивнула шоферу, и автомобиль двинулся с места и быстропокатил вперед. Я машинально запомнил номер, но вовсе не надеялся, что онприведет меня к чему-то. Большая Четверка никогда не бывала небрежной вдеталях.

Я, словно протрезвев, пошел домой. Из потока слов, пролитогографиней, следовало одно. Моей жизни угрожала серьезная опасность. И хотя явовсе не намеревался прекращать борьбу, я понял, что теперь мне придется каждыйшаг делать с большой осторожностью.

Пока я обдумывал все эти события и искал наилучшую линиюповедения, зазвонил телефон. Я пересек комнату и снял трубку:

– Да, алло… Кто это говорит?

Я услышал резкий голос:

– Вам звонят из госпиталя Святого Юлиана. У нас тут китаец,его ударили ножом на улице, и он попал к нам. Он при смерти. Мы позвонилиименно вам потому, что нашли у него в кармане обрывок бумаги с вашим именем иадресом.

Я был в крайнем изумлении. Однако после мгновенного раздумьяя сказал, что, пожалуй, приеду прямо сейчас. Госпиталь Святого Юлиананаходился, насколько я знал, неподалеку от доков, и мне пришло в голову, чтокитаец, возможно, сошел с какого-то корабля.

И только когда я уже ехал в госпиталь, меня пронзиловнезапное подозрение. А что, если это ловушка? Кто бы ни был этот китаец, здесьмог приложить руку Ли Чанг Йен. Я припомнил западню с мнимым отравлением. Иесли звонок – еще одна уловка моих врагов?

По некотором размышлении я решил, что в любом случае отвизита в госпиталь вреда быть не может. Возможно, это и не имеет отношения кзаговору. Конечно, умирающий китаец мог сообщить мне нечто такое, что завело быменя прямо в руки Большой Четверки, но, если я буду осторожен и внимателен ипритворюсь доверчивым остолопом, я могу узнать кое-что полезное.

Как только я прибыл в госпиталь Святого Юлиана и назвалсебя, меня тут же провели в травматическое отделение к постели пострадавшего.Он лежал абсолютно неподвижно, глаза были закрыты, и лишь едва заметное дыханиедавало понять, что он еще жив. Возле постели стоял врач, держа руку на пульсекитайца.

– Он едва жив, – прошептал доктор. – Вы его знаете?

Я покачал головой.

– Никогда его не видел.

– Тогда почему у него в кармане были ваше имя и адрес? Выведь капитан Гастингс, так?

– Да, но я понимаю в этом деле не больше вашего.

– Удивительно. Из его документов ясно, что он служил в доменекоего Инглза, отставного государственного служащего. А, так вы с ним знакомы?– быстро произнес врач, поскольку я остолбенел, услышав произнесенное имя.

Слуга Инглза! Тогда я наверняка видел его прежде. Вот толькоя так и не научился отличать одного китайца от другого. Должно быть, он вместес Инглзом отправился в Китай, а после гибели хозяина вернулся в Англию скаким-то сообщением – может быть, даже и для меня. Я понял, что узнать этосообщение не просто необходимо, а жизненно важно.

– Он в сознании? – спросил я. – Он может говорить? МистерИнглз был моим старым другом, и я думаю, этот бедняга принес мне какое-тоизвестие от него. Видите ли, мистер Инглз пропал дней десять назад, ипредполагают, что он упал за борт.

– Он в сознании, но я сомневаюсь, что он сможет что-тосказать. Знаете, он потерял чертовски много крови. Конечно, я могу ввести емудополнительную дозу стимулятора, но вообще-то мы уже сделали все, что было внаших силах.

Тем не менее он сделал китайцу подкожное вливание, а я стоялвозле постели, надеясь, несмотря ни на что, услышать нечто важное… увидетьнекий знак… что-то, что может оказаться для меня весьма ценным в погоне заврагами. Но минуты шли, а знака не было.

Внезапно меня осенила зловещая идея. А что, если я уже вловушке? Предположим, что этот китаец лишь притворился слугой Инглза, а насамом деле он один из агентов Большой Четверки? Разве я не читал столько раз окитайских жрецах, способных симулировать смерть? Или, предположим, у Ли ЧангЙена есть группа фанатиков, готовых умереть по его приказу, лишь бы добитьсянужного результата? Мне следовало быть настороже…

И как раз в то самое мгновение, когда все эти мысли мелькалив моей голове, умирающий пошевелился. Он что-то неразборчиво пробормотал. Потомя заметил, как его глаза приоткрылись, и он бросил на меня взгляд. Он ничем непоказал, что узнал меня, но я почувствовал, что он хочет говорить со мной. Будьон врагом или другом, я должен был его выслушать.

Я наклонился над кроватью, но отрывистые звуки, издаваемыеумирающим, не имели для меня никакого смысла. Мне показалось, что я уловилчто-то вроде «хенд», но к чему это относилось, было непонятно. Потом я разобралеще одно слово – и это было слово «ларго». Я изумленно уставился на китайца,потом услышанное как-то само собой связалось в моем уме.

– Ларго Генделя? – спросил я.

Веки китайца слабо дрогнули, словно подтверждая мою догадку,и умирающий произнес еще одно итальянское слово – «карроза». Еще два или трислова по-итальянски донеслись до моих ушей, а потом китаец вздрогнул ивытянулся.

Врач оттолкнул меня в сторону. Все было кончено.Пострадавший умер.

Я вышел на улицу, недоумевая.

Ларго Генделя и «карроза». Если я не ошибался, слово«карроза» означало «экипаж». Что могли значить эти простые слова? Умерший былкитайцем, а не итальянцем, так почему же он говорил по-итальянски? Ведь если онслужил у Инглза, он должен был неплохо знать английский? Все это выгляделосовершенно загадочно. Я размышлял над происшедшим всю дорогу до дома. Ох, еслибы Пуаро был здесь, он бы с блеском разрешил проблему.