Топор отмщения - Эрл Стенли Гарднер

— Вы мне не верите? — покраснел он.

— Нет.

Он сжал губы.

— Я не привык к тому, чтобы мои слова подвергались сомнению.

— Я знаю, — сказал я сочувственно. — Ложь вам дается струдом. Это Джорджия ехала в своей машине или вы одолжили ее?

Он не мог спрятать испуг, мелькнувший в его глазах. Я уселсяпоудобнее и продолжал курить.

— Откуда вы взяли, что машина Джорджии была там?

— Одна женщина из тех. кто попал в эту аварию, записаланомера всех машин.

— Должно быть, она неправильно записала номер.

Я улыбнулся и промолчал.

— Хорошо, — выпалил Крейл, — я одолжил ее машину. Она ничегооб этом не знала. Я хочу сказать, не знала о том, для чего она была мне нужна.Черт бы все побрал, Лэм, я был такой скотиной, что следил за своей женой. Яхотел знать… я думал, что у нее свидание с кем-то. И я хотел выяснить… вызнаете… насчет этого «Стенберри-Билдинг».

— Я знаю. Он замолчал.

— Когда вы поняли, что у вашей жены неприятности, го решили,что, как бы там ни было, вы будете на ее стороне. Но вы узнали, что ЭстерУитсон записала ее имя и адрес, а также номер ее машины в связи с тойавтомобильной аварией, и вы решили все утрясти.

Он опять ничего мне не ответил.

— Жизнь — это странная штука, в ней множество всякихявлений. Часто бывает трудно что-то сделать, не обидев кого-нибудь.

Я видел, что он пытается заглянуть мне в глаза, носпециально не поворачивался к нему и говорил холод но, безучастно:

— Почти всегда в сердечных делах получается так, что мыпричиняем кому-то боль, хотим мы того или нет. Часто мы раним нескольких людей.Но когда вы выбираете того, кого не хотите обижать, вы иногда как бы подгипнозом выбираете того, кто не хочет быть обиженным. Вам понятно, о чем яговорю?

— Не вижу, какое отношение это имеет ко мне.

— Часто женщина, по-настоящему любящая вас, остается в тени,и вы порой не осознаете глубину причиненной ей обиды. С другой стороны, естьмножество женщин, которые умеют прямо сказать: «Я не хочу, что бы меняобижали».

— О чем, черт возьми, вы говорите?

— О вашей жене.

Секунд десять мы молчали, потом он вскочил и вое кликнул:

— Боже мой! Мне следовало вас ударить!

— Не делайте этого. Лучше загляните в ванную.

Он в три прыжка достиг двери ванной и распахнул ее. ДжорджияРаш, полностью одетая, лежала в ванне. Лицо ее было мертвенно-бледным, ротприоткрыт.

Я бросился к телефону, набрал номер управления полиции ипопросил соединить меня с Фрэнком Селлерсом из отдела по расследованию убийств.Через несколько секунд Селлерс уже был на проводе.

— Фрэнк, это Дональд Лэм. Пошли «скорую помощь» по адресуВест-Орлеан-авеню, 207. Квартира 243. Хозяйка пыталась покончить с собой.Приняла большую дозу люминала. С того момента прошло не более сорока пятиминут, и промывание желудка и стимулирующее для сердца еще могут ее спасти.

— Как ее зовут?

— Джорджия Раш.

— Почему я должен этим заниматься?

— Здесь находится Эллери Крейл, и он может кое-что теберассказать, если ты с ним поговоришь.

— Я понял.

— И пошли одного из твоих людей задержать Фрэнка Л. Глимсонаиз фирмы «Косгейг и Глимсон». Они адвокаты. Скажи ему, что Ирма Бегли, котораявыступала истцом по делу против Филиппа Качлингдона, призналась в мошенничествеи сделала заявление, которое уличает фирму «Косгейт и Глимсон». Спроси их, нежелают ли они сделать заявление. И не разрешай им звонить по телефону.

— Эта Джорджия Раш, — спросил Селлерс, — она будет говорить?

— Нет, тот, кто тебе нужен, — это Эллери Крейл. Крейл,выходивший в этот момент из ванной, удивленно спросил:

— В чем дело? Кто назвал мое имя?

— Я пытался заказать сюда горячий кофе. Нам стоило бывытащить ее из ванны и попробовать обтереть холодной водой.

Мы с Крейлом вытащили Джорджию.

— Она отравилась, — сказал Крейл. — Что же нам делать?

— Положить ей на грудь и на лоб холодное мокрое полотенце. Язаказал кофе, но что-то его не несут. Пойду спущусь и принесу черный кофе сам.

В отчаянии оглянувшись вокруг, Крейл предложил:

— Мы могли бы сварить кофе здесь.

— У нас нет времени. Здесь рядом есть ресторан, сказал я ивышел, оставив в комнате Крейла с Джорджией Раш.

Я ехал с такой скоростью, что вполне мог схватить штраф запревышение. Было бы хорошо оставить машину где-нибудь в двух кварталах от дома,где жила Билли Прю, но у меня уже не было на это времени. Я подъехал прямо кдому, поставил машину перед входом, взбежал по ступенькам и позвонил.

У меня был один шанс из десяти, если не один из сотни. Еслиона дома, то должна в этот момент укладываться, но… Я опять позвонил — ничего.Кругом все было тихо.

Я вынул отмычки и попробовал замок, но отмычки не подошли.Подошел ключ от моей собственной квартиры. Но прежде чем я успел его вытащить,дверь распахнулась, и Билли, стоя на пороге, саркастически произнесла:

— Чувствуйте себя как дома! Входите. О, это ты!

— Почему ты не отвечала на стук в дверь?

Она поднесла руку к горлу:

— Ты меня испугал до полусмерти своим стуком.

— Что-то не похоже.

— Почему ты не сказал, кто стучит?

— Каким образом?

— Мог бы крикнуть через дверь.

Я осторожно прикрыл за собой дверь и убедился в том, чтозамок захлопнулся.

— Вот было бы мило, если бы я, стоя там, в коридоре, началбы вопить: «Эй, Билли, это Дональд Лэм, частный детектив. Открой! У меня к тебедело!»

— Да, так у тебя ко мне дело?

Я осмотрелся. Дверь в спальню была открыта, на кроватилежали сложенные стопками вещи. На полу стояли два больших чемодана и сундук, атакже несколько шляпных коробок.

— Куда-то уезжаешь? — спросил я.

— Ты же не ждешь, что я останусь здесь?

— Нет, если можешь найти другую квартиру.

— Я нашла другую квартиру.

— Где?