Побег - Бекс Хоган

Его честность ранит и так и эдак. Многие годы я так сердилась на него и теперь понимаю почему. Потому что любила его, будучи ребенком, и продолжала любить всегда. Я должна была знать его лучше, должна была видеть, что происходит, но я была слепа и к этому, и к тому, что творилось вокруг. Мы оба созданы моим отцом. Оба разбиты на кусочки и склеены заново, но криво.

Я киваю на его запястье, где опять выглядывает веревочный браслет.

– Сохранил его.

– Конечно.

Я чувствую, как набухают слезы. Меня охватывает чувство облегчения: я никогда не теряла своего друга. Тут я замечаю выражение его лица, тягость вины и сожаление обо всем содеянном. Как жаль, что он не объяснил мне, почему мы не можем больше дружить, не избавил от боли расставания и унижения. Но я понимаю, почему он должен был вести себя жестоко. Потому что иначе я бы этого не приняла. Я слишком сильно его любила. Я не виню его, больше не виню. Виноват отец.

– А помнишь, как в юности ты забирался ко мне в каюту во время шторма? Лежал на полу возле моего гамака, и когда я опускала руку, ты брал ее и держал, пока я не засыпала?

Бронн кивает. Воспоминание превращается в ностальгическую улыбку.

– Каждую ночь после твоего Посвящения я опускала руку. Я всегда буду тянуться к тебе.

Однако сейчас мою руку берет он. Мы встречаемся взглядами, и я читаю в его глазах грусть. Столько выброшенных лет, наши беды – цена за его жизнь.

– Похоже, мне не отцепиться от тебя, – говорю я, осторожно надеясь на то, что права и что он не планирует нас покинуть, как только мы благополучно окажемся на суше.

– Похоже на то.

Так звучит его обязательство, но на сей раз я ему верю. Он начинает сбрасывать свою кожу Змеи.

Я склоняю голову ему на плечо и засыпаю, сжимая его руку, чтобы очнуться лишь среди ночи, когда Бронна сменяет Грейс, а внезапное отсутствие его близости укалывает холодом. Уже рассвет, когда Бронн будит меня. Моя очередь стоять за штурвалом. Я дрожу, все еще не отогревшись после вчерашнего ливня.

– Слышно что-нибудь о «Деве»?

– Ничего. – Однако в его тоне нет радости.

– Думаешь, это означает, что он решил нас не преследовать?

Такого не может быть.

– Не знаю, что это значит, но ничего хорошего. И думаю, что нам важно не останавливаться.

Я смотрю на него с удивлением.

– А как же насчет мачты? Разве мы не хотели подыскать корабль получше?

– Выход на сушу будет делом рисковым. Если он решил за нами не охотиться, ему на помощь придут шпионы. Им на глаза попадаться не стоит. Кроме того, мачта держится. Я считаю, мы должны следовать по курсу.

Он прав: отсутствие отца выглядит подозрительным, и все же я рада, что нам не нужно пытаться ускользнуть от «Девы». Честно говоря, если Бронн думает, что может довести это суденышко до Шестого в сохранности, я верю ему.

– Ладно, если Грейс согласна, я не против. А подойти к берегу поближе мы рискнуть не можем? Тут куча всего, что не менее опасно, чем Гадюка. Какой-нибудь морезверь может проглотить нас целиком, если нам не повезет оказаться у него на пути.

– Согласен.

Мы оба помалкиваем насчет прошлой ночи, но прежде чем уйти отдыхать, он накидывает мне на плечи покрывало, и этот жест согревает меня не хуже густой шерсти.

Следующие несколько дней проходят без особых приключений. Мы втроем свыкаемся с рутиной, по очереди то рулим, то отдыхаем, питаясь сырой рыбой и морскими водорослями, которые ловим сетью, обнаруженной в одном из сундуков.

К разговорам первого дня никто не возвращается, все слишком устали, чтобы заботиться о чем-нибудь еще, кроме выживания, но мы с Бронном редко оказываемся далеко друг от друга, в наших отношениях снова появляется невысказанная близость, которая отражается в близости физической. Мы находим поводы дотронуться друг до друга, соприкоснуться кожей, пальцами, и трепет от происходящего поражает меня. Я и не подозревала, как сильно соскучилась по нему за эти годы.

К чести Грейс, она помалкивает, хотя в один особенно ясный день, когда неумолимое солнце испепеляет нас, а Бронн дежурит у штурвала, она подсаживается ко мне.

– Ты повеселела.

Я смеюсь.

– Мы в бегах, и нас ждет невыполнимая задача. Чему я могу радоваться?

Грейс кивает в сторону Бронна:

– Раньше он, знаешь ли, постоянно спрашивал меня, как ты, счастлива ли. Так и не смог тебя забыть, как ни старался.

Я пытаюсь скрыть удовольствие, от которого вот-вот закружится голова, и изображаю безразличие.

– О?

Ее лицо расплывается в улыбке.

– Вот тебе и «о»! – Но улыбка тут же исчезает. – Что такое?

Она смотрит мне за спину, и я поворачиваюсь, чтобы увидеть, что ее там смутило. Вдалеке к небу поднимается дым, густой и черный.

Бронн тоже его заметил и недоверчиво щурится.

– Быть того не может!

Нет, может, и, похоже, меня сейчас вырвет. Цветочный остров в огне.

Мы сразу же меняем курс, чтобы оказаться на суше, и чем она ближе, тем сильнее тревога. Пожар распространяется с запада и движется в нашем направлении, преследуя толпу островитян, отчаянно бегущих к морю. Языки пламени разрушают остров, дома и средства проживания, исчезающие в мгновение ока, и становится слишком очевидно, что лодок не хватает.

– Мы должны им помочь.

Бронн хмурится. Он, как и я, понимает, что перед нами не естественный пожар.

– Это западня, Марианна.

Я мотаю головой:

– Нет, не западня. Он дразнит меня. Он говорил, что заставит их страдать… говорил, что заставит умолять о смерти. Вот оно. Так он наказывает меня.

– Тем более приближаться не надо, – мягко вмешивается Грейс, и я понимаю, что они стараются меня защитить, возможно, из благих побуждений, но мне наплевать.

– Он стирает с лица земли целый остров, Грейс!

– Они и так все мертвы, – говорит Бронн. – Нам нужно двигаться дальше.

Я смотрю на него. Его безразличие – болезненное напоминание о том, что, несмотря на все наши чувства, мы с ним совершенно разные. И это ранит сильнее, чем я ожидала.

– Ни за что не буду стоять и смотреть.

Говорю я тихо, но твердо. Это не вопрос и не просьба.

Бронн и Грейс переглядываются.

– Хорошо, твоя взяла. Что собираешься делать?

Хотя тон Бронна далек от энтузиазма, я рада, что больше не нужно спорить.

– Разберемся, когда подойдем ближе. В крайнем случае, у нас есть место для островитян.