Потерявшие имя - Август Северн

найти или обрести свою Любовь, а Ночь навсегда утратил право оглядываться назад. Иначе он не превратится в соляной столб, а просто сварится, как брокколи на пару. Несколько дней Ночь ходил с этой мыслью, стараясь принять себя как пациента психлечебницы, сбежавшего от Долга.

При вечерних встречах в пабе Ночь открывал прошлое Кима и «гулял» по закоулкам его памяти. Изучив всё, чему научился его друг, благодаря чему выжил и не потерял рассудок после аварии, Ночь нашёл эти знание и опыт бесполезными для себя. Его уже не смущал тот факт, что он не ошибся, изобразив Кима тряпичной куклой, замораживающей себя, чтобы не упасть бесполезной игрушкой. Он рассмотрел и понял суть помощи Кима его «пациентам». Ким брал ненужную, застоявшуюся энергию и перегонял её через себя. Этот процесс очень напоминал то, что делают, когда закисшее варенье разбавляют водой, добавляют рис или картофель и дают забродить, а потом эту бражку перегоняют через самогонный аппарат, получая крепкий веселящий напиток. Особенность или способность Кима давала точно такой же результат. Он забирал у людей их отчаяние, разочарование, боль, прогонял через себя и делился с «пациентом» переработанной энергий (себе оставлял самое чистое и вкусное). В «пациентах» у Кима были родственники, друзья, знакомые жертв Яблочного Джека (Ночь воспринимал их отстранённо, как обыватель, читающий турнирную таблицу непонятного ему вида спорта).

Большую часть времени Ночь уходил в прошлое Кима, общее для них обоих — в школьные годы. Очень странно было видеть себя со стороны. Забавно и поучительно оказалось ощущать реакцию друга на одних и тех же людей и события. Многое из его школьного прошлого получало совсем иной окрас и показывало определённую связь в спирали времени будущих событий в жизни Ночи. Так, всплывающие конфликты со сверстниками со временем перерастали неприятности на работе.

Чувствуя, что скоро наступит развязка, Ночь испытывал сожаление, как при окончании любимого сериала, которому посвятил много вечеров, сопереживая героям и радуясь неудачам их врагов. Ким уходил. Он уже был не в состоянии сопровождать Ночь в его поездках. Как друг он мог ему подсказать правильное решение, но это был бы не его собственный опыт. Плюс Тед не позволит.

Еле уловимые движения серой тени на периферии зрения — вот чем был Тед на всём протяжении жизни Кима после аварии. Его друг смутно осознавал это где-то глубоко, но предпочитал не давать всплывать этим сомнениям и мыслям (так было спокойнее и привычней). Тед был глыбой. Не разбитым по дням человеком (как большинство людей), а целостной сущностью, имеющей перед собой Великую Цель. Ею, Ночи сейчас это стало отчётливо ясно, было благополучие Кима. Старая поговорка «благими намерениями вымощена дорога в ад» в данном случае не работала. Ночь осознавал, на какие жертвы пошёл Тед ради Кима и на что обрёк своего протеже.

Сколько ни вглядывался в своё прошлое Ночь, он так и не смог рассмотреть тень того, кто затеял игру с ним самим. Он ясно видел с позиции сегодняшнего дня происходящую с ним трансформацию: из обычного человека — в бормочущий проклятия манекен; в мотылька, мечущегося вокруг уличного фонаря в поисках смысла дальнейшей жизни; в обретшего веру в смерть, забирающего чужие жизни безразличного маньяка; в «гусеницу», перерождающуюся во что-то цельное, не поддающееся человеческому восприятию. Ночь не мог помочь другим людям или себе при помощи перегонки энергий, как Ким, так как внутри него горел «ядерный реактор», подпитываемый болью и страданиями, забранными им у девушек. Они считали обмен неравноценным, когда уходили со львицами. Вина и раскаяние гнали их через прерии без оглядки, словно они боялись, что Ночь передумает и сумет зашить рану на горле.

Благодаря накапливавшейся в нём энергии Ночь должен был трансформироваться. Менялась не только его энергетика, но и мышление, сознание. Так в начале пути, когда он первый раз пришёл в паб на встречу со старым школьным приятелем в надежде на лёгкую смерть, его одолевали сомнения, страхи. Эти смутные ощущения будущего постепенно крепли в нём, доказывая свою состоятельность, набирали силу. Теперь его видения не были мутными или спонтанными, как рисунки. Каждый раз, выезжая из своего дома, Ночь прекрасно видел, где и какие ловушки расставила ему Судьба. Он буквально кожей ощущал уплотнения воздуха в местах, где он мог попасть на глаза агентам ФБР, встать на неправильный путь — не достичь своей цели. Можно было назвать безумием или жаждой преступника (желающего быть пойманным — признанным, опознанным) его постоянные визиты в паб. Но труда это не составляло, как в тот вечер, когда Ким устроил представление под камерами наблюдения. Ночь давно нарисовал точную карту окрестности со всеми камерами, фиксируя места, где случайный взгляд из окон домов и проезжающих автомобилей мог его заметить. Камеры на карту он нанёс сознательно, а тонкое чувство времени проставило в его памяти опасные зоны с временными коридорами. Теперь в его распоряжение были не тонкие нити предвидения, а основательные, как гужевые поводья, знания будущих событий.

Грамотно распоряжаясь «повозкой» оставшегося у него времени, Ночь мог уберечь от бед и неприятностей не только себя, но и всех дорогих ему людей. Только кого? Кима? Тед не позволит случиться плохому с ним. Жену и детей он обеспечил. Осталось в конце пути успеть добраться до дома. Это было трудно. Имелся риск, что будило некоторый азарт и нервозность. Но вероятность обнаружения его остывшего тела в доме очень зависела от его постоянных посещений паба по вечерам. Значит, он не мог перестать являться туда каждый вечер и проводить там по паре часов. Цену риска он знал и платил ее сполна, обходя ловушки Судьбы, ни разу не попав в поле зрения агентов ФБР, уличных камер видеонаблюдения.

Заглядывая в своё собственное будущее, Ночь ощущал себя как школьник, только что освоивший сложения и вычитание, с учебником по тригонометрии в руках. Как, это тоже математика? А почему вместо цифр буквы? Пытаясь понять эту трансформацию в математических формулах, Ночь чуть не провалился в просмотр чужих жизней. Волею судьбы его занесло в придорожный мотель на окраине крупного города. Стены в таких заведениях тонкие, лишь создающие иллюзию уединённости. Его голову на подушке от занимающейся сексом парочки отделяли две спинки кровати и стена толщиной чуть больше пяти сантиметров. Ночь, как человек, прыгнувший с высокой скалы в бурные морские воды, оказался погружён в яростное желание обладания (мужчины) и отчаянную жажду внимания (молодой женщины, за которую муж перестал «бороться» — оказывать знаки внимания, делать комплементы, ухаживать). Эти двое за стеной были