От межколониальных конфликтов к битве империй. Англо-французское соперничество в Северной Америке в XVII - начале XVIII в. - Юрий Акимов

Действительно земли, расположенные между 40° и 46° с.ш. с 1603 г., входили в состав владений де Мона, а в 1604-1605 гг. сам Шамплен подробно исследовал и нанес на карту все Атлантическое побережье США от границы с Канадой до мыса Код.[369] Однако, поскольку французы по разным причинам не закрепились к югу от Нью-Брансуика, все заявления Шамплена имели лишь историческое значение.

В 1627 г. между Англией и Францией началась война, которую часто называют «Гугенотской», так как она была связана с осадой Ля-Рошели и политикой, проводившейся кардиналом Ришелье по отношению к французским протестантам. Инициатива разрыва исходила от Англии, а, точнее, от герцога Бэкингема, влияние которого на Карла I в этот период достигло своего апогея. Наоборот, Ришелье (это признают и английские историки) стремился как можно дольше сохранять мир с Англией.[370]

В научной литературе можно встретить различные варианты ответа на вопрос, почему герцог стремился к этой войне. С одной стороны, отмечается его недовольство тем, что французское правительство не позволило армии Мансфельда высадиться в Кале и двинуться на выручку Палатината через свою территорию. Безусловно, важную роль играло и объективное стремление оказать поддержку своим единоверцам (хотя те и не просили его о помощи), а также опасение наметившегося в то время франко-испанского сближения. С другой стороны, ряд исследователей отмечает, что англо-французская война 1627-1629 гг. была вызвана не только объективными, но и субъективными причинами, включая историю с ухаживанием Бэкингема за Анной Австрийской во время его пребывания в Париже в 1625 г. и попытки герцога наладить контакты с противниками Ришелье.[371] При этом некоторые английские авторы честно признают, что с точки зрения здравого смысла «сложно объяснить, почему Бэкингем хотел вести войну с Францией».[372]

В то же время уже упоминавшийся нами американский историк М. Сейвелл обращает внимание на то, что одной из причин войны 1627-1629 гг. была амбициозная колониальная политика, которую как раз в это время провозгласил Ришелье и которая «вызвала тревогу и ревность в Англии». Исследователь полагает, что эта война была «коммерческой и колониальной, так же как и религиозной».[373]

Не вдаваясь в полемику по вопросу о соотношении субъективных и объективных причин в происхождении данной войны, посмотрим, как в конце 20-х годов XVII в. англичане и французы вели себя по отношению друг к другу в интересующем нас регионе, как это отражалось на отношениях Лондона и Парижа, и проверим, насколько был прав М. Сейвелл.

Объявив войну Франции, правительство Карла I сразу же начало активно раздавать своим подданным каперские патенты, дающие легальную возможность нападать на французские корабли в любых точках земного шара. Один из таких патентов получил лондонский судовладелец Джарвис Кёрк, решивший организовать экспедицию для захвата французских постов в Акадии и на реке Св. Лаврентия. Кёрк, который долго жил в Дьеппе и поддерживал контакты со многими французскими коммерсантами, был хорошо осведомлен о положении дел в североамериканских владениях Франции и надеялся легко достичь своих целей.

Дэвид Кёрк

Вместе с несколькими компаньонами он снарядил три небольших судна, которые летом 1628 г. появились в устье реки Св. Лаврентия. Разграбив и предав огню факторию на мысе Турмант и захватив корабль с провиантом, направлявшийся к Квебеку, они подошли к «столице» Новой Франции. Узнав о приближении неприятеля, возглавлявший колонию Шамплен срочно мобилизовал всех поселенцев на оборонные работы, рассчитывая, правда, скорее на внешний эффект этого мероприятия. Командир английской эскадры Дэвид Кёрк (сын Джарвиса) (рис. 6) предложил французам сдаться, утверждая, что «с Божьей помощью рано или поздно» он все равно захватит поселение. Однако, несмотря на угрозы и браваду Кёрка, утверждавшего, что его эскадра состоит из 18 кораблей, Шамплен ответил гордым отказом.[374]

Твердость лидера французской колонии, а также естественная неприступность Квебека несколько охладили ныл английских каперов. Кёрк не решился пойти на приступ, а предпочел брать форт измором, прекрасно понимая, что Шамплен и его люди полностью зависят от поставок продовольствия, боеприпасов и других предметов первой необходимости из Франции.

Весной 1628 г. Компания Новой Франции (Компания ста участников), незадолго до этого ставшая феодальным собственником всех североамериканских владений Парижа, снарядила четыре корабля, которые должны были доставить в долину реки Св. Лаврентия 400 колонистов, а также большое количество разного рода товаров. Командующим этой флотилией был назначен один из участников компании Клод де Рокемон. 8 мая 1628 г. его суда покинули Францию и уже в начале июня достигли залива Св. Лаврентия, где их поджидал Кёрк, имевший к тому моменту в своем распоряжении пять хорошо вооруженных кораблей. 18 июня англичане напали на тяжело нагруженные транспорты Рокемона, который после десятичасовой артиллерийской дуэли согласился спустить флаг при условии, что он и все его люди будут отпущены назад во Францию. Понимая, что теперь Шамплен до следующей весны не получит никакой помощи из метрополии, Кёрк решил вернуться домой.

Известие о капитуляции Рокемона вызвало глубокое разочарование членов Компании Новой Франции и ярость короля и королевского совета. Кёрки был публично объявлены врагами королевства и заочно приговорены к смертной казни. В Париже на Гревской площади были сожжены их чучела.[375] Однако ни поглощенное европейскими проблемами правительство, ни потерявшая значительную часть своего имущества компания не смогли в тот момент предпринять никаких решительных шагов для того, чтобы помочь Шамплену и его людям, находившимся в критическом положении, и защитить колонию от повторного нападения.