Темный секрет Санты - Шеридан Энн

как ты здесь. Его сердце стало светлее, и я не хочу видеть, что с ним произойдёт, если ты решишь вернуться в Нью-Йорк.

Кто бы мог подумать, что мой отец окажется таким хорошим союзником?

Мои родители уходят, и когда Мила заходит на кухню, намереваясь помочь мне убрать, все, что я могу сделать, это подойти к ней и заключить в объятия, наблюдая, как она погружается в их. Ее руки обвиваются вокруг меня, и когда она кладет голову мне на грудь, на нас опускается тишина.

Она долгое время не подпускала меня так близко, и теперь, когда я наконец понимаю, что происходит у нее внутри, что это гораздо больше, чем просто злость из-за того, что я вырубил ее и привез сюда, мне нужно стараться сильнее.

— Прости, Мила, — бормочу я, касаясь губами ее волос. — Я не думал, что это так глубоко. Если бы я знал…

— Не делай этого, — шепчет она. — Не жалей, что привел меня сюда. Я хочу быть здесь. Я хочу быть с тобой в этом месте. Теперь это мой дом. Просто сначала мне нужно кое с чем разобраться. Но твой папа прав. Мне нужно разобраться со своим дерьмом, и чем скорее я смогу это сделать, тем лучше.

* * *

Октябрь

Мой член живет своей жизнью. Последние несколько месяцев были гребаной пыткой, и что еще хуже, Мила точно знает, что делает со мной. Очевидно, она заключила с собой какую-то сделку, которую не нарушит в течение этих двенадцати месяцев, и она полна решимости придерживаться ее. Даже если эта сделка была заключена в гневе.

Она больше не злится, но это не значит, что она собирается раздвинуть ноги и позволить мне поступать с ней, как я хочу. Она хочет заставить меня страдать вплоть до Рождества, когда примет окончательное решение остаться или уехать.

Черт. Одна мысль о том, что она уедет, терзает меня, потому что что будет потом? Если она уедет и решит, что не может простить меня за то, что я забрал ее из той жизни, что я должен делать? Будет ли она продолжать желать мне возвращения каждый год? Неужели мы вернемся к тому, как все было, когда я прокрадывался в ее спальню только для того, чтобы посмотреть, как она спит в канун Рождества? Невозможность протянуть руку и прикоснуться к ней уничтожит меня, черт возьми, но не так сильно, как она пытается уничтожить меня прямо сейчас.

Я слушаю ее сладкие стоны, доносящиеся из моей спальни, стоны, которые я узнал бы где угодно. Она шепчет мое имя, прекрасно зная, что я все слышу. Она даже не потрудилась закрыть дверь, потому что не собирается скрывать это от меня. Ее намерения ясны — она хочет выебать мне мозг. Она хочет свести меня с ума от желания, и это больше, чем работа. Черт возьми, только на этой неделе мне пришлось восемь раз дрочить в душе, а сегодня только среда.

— Ник, — снова стонет она, и на этот раз я, блядь, ничего не могу с собой поделать.

Дотягиваясь до единственного шкафа в гостиной, до которого она не может дотянуться, я беру маленький подарок, который приготовил для нее ранее на этой неделе, и направляюсь в спальню, останавливаясь в дверном проеме, прислонившись плечом к раме и просто наблюдая за шоу.

Мила сидит на нашей кровати, прислонившись спиной к изголовью, запрокинув голову и закрыв свои прекрасные глаза. На ней черный комплект нижнего белья, колени подняты, пальцы отодвигают материал стрингов в сторону, пока она теребит свой сладкий клитор. Ее рука блуждает по телу, обхватывая свои полные сиськи, прежде чем прикоснуться к твердому соску, и мой гребаный рот наполняется слюной.

Я напряжен, как гребаная доска, отчаянно желая быть внутри нее, быть тем, кто ласкает ее клитор, быть тем, кто ласкает ртом все ее тело, но сейчас я получаю удовлетворение от простого вдыхания запаха ее сладкого возбуждения в воздухе.

Сам ее вид мог бы поставить богов на колени, и пока я борюсь с желанием броситься к ней и дать то, в чем она так явно нуждается, я довольствуюсь тем, что прочищаю горло. Она медленно открывает глаза, нисколько не испугавшись, что доказывает, что она все это время знала, что я здесь.

— Тебе что-нибудь нужно, солнышко? — спрашивает она, используя это ласковое обращение только в тех случаях, когда она саркастична.

Я ухмыляюсь и поднимаю ярко-фиолетовый фаллоимитатор — точную копию красного, который, в свою очередь, является копией моего члена. Его создание заняло у меня три попытки. В первый раз смесь для формы оказалась неправильной консистенции, и я понял это только после того, как засунул своё хозяйство в тубу. Во второй раз я вынул его слишком рано и разрушил форму, а третий? Ну, третий раз вышел чертовски идеальным.

— Если ты собираешься сидеть здесь и трахать себя, притворяясь, что не хочешь отчаянно быть шлюхой для меня, то меньшее, что ты можешь сделать, это оседлать копию моего члена.

При виде фиолетового фаллоимитатора ее глаза загораются, и я швыряю его через всю комнату, наблюдая, как ее рука поднимается и хватает силиконовый стержень. Она жаждет этого, у нее не было меня со Дня Рождества, и это прямо здесь — идеальная замена.

Мила, не теряя времени, ползет на коленях и устраивается над фиолетовым членом, и когда опускается, ее щеки заливаются румянцем, и я не могу оторвать взгляда от этого зрелища. Она откидывает бедра назад, давая мне прекрасный обзор того, как она берет фиолетовый член, и когда она снова поднимается, силикон пропитан ее сладким возбуждением.

Мой член дергается в штанах, и у меня нет выбора, кроме как приспособиться.

Она не отрывает от меня глаз, возбуждаясь от того, как я наблюдаю за ней, и хотя это не приглашение присоединиться, она чертовски уверена, что не хочет, чтобы я уходил.

— Черт, Ник, — кричит она, ее грудь вздымается, она уже доводит себя до предела, когда ее умелые пальцы ласкают клитор.

Она ускоряется, и я, не в силах больше этого выносить, отталкиваюсь от дверного косяка и вхожу в комнату. Мила отслеживает каждый мой шаг, зная, как сильно заставляет меня страдать прямо сейчас, но, судя по жажде в ее глазах, я не единственный, кто страдает сегодня вечером. Она довела себя до такого состояния, и теперь, когда ей нужно нечто большее, чем силиконовый член, я не собираюсь давать ей его.

— Ник, — умоляет она, когда я обхожу