Темный секрет Санты - Шеридан Энн

толстый член, эти темные глаза, как лазеры, смотрят на меня.

— Что я тебе говорил, Мила?

Я качаю головой, не имея ни малейшего гребаного представления. Я все еще глубоко погружена в свой посторгазмовый туман, и едва понимаю, что происходит.

— Я предупреждал тебя, что произойдет, если ты не выбьешь из себя такое отношение.

Черт возьми. Возможно, эта конкретная маленькая речь вернется.

— Помнишь?

Я киваю.

— А что, я тебе говорил, произойдет?

Мой язык проводит по нижней губе.

— Ты бы трахнул мой прелестный ротик.

— Открой.

Я прищуриваюсь, голод снова быстро нарастает, но это не значит, что я собираюсь облегчить ему задачу.

— Надеюсь, ты не возражаешь против зубов, — говорю я, и когда его брови тревожно выгибаются, я широко раскрываюсь и принимаю его глубоко в свое горло.

Мне неловко поднимать шею, чтобы иметь возможность взять его, но я высвобождаю руку и сжимаю в кулаке нижнюю часть его члена, работая с ним ртом, языком и рукой одновременно. Он стискивает зубы, и как раз в тот момент, когда он думает, что ему легко досталось, я провожу языком по его кончику и вижу, как в его глазах вспыхивает голод.

Его бедра толкаются вперед, заставляя его проникнуть глубже в мое горло, и я приветствую каждый дюйм. Несмотря ни на что, я все еще более чем готова доставить ему удовольствие. Конечно, на моих условиях, и именно здесь в игру вступают мои зубы.

Я сжимаю челюсть, мои зубы мягко опускаются вдоль его ствола, когда я двигаюсь вверх и вниз по его бархатистому члену. Он делает вдох, его рука ложится поверх моей у основания, как будто это могло каким-то образом контролировать мои движения. Он не знает, бояться ли ему за свое мужское достоинство или расслабиться и насладиться тем жестоким удовольствием, которое я приготовила для него, но, встретив мой пристальный взгляд, он решает доверять мне, позволяя продолжать, и это именно то, что я делаю.

Мой язык не унимается, проводя по его чувствительному кончику, прежде чем я возвращаюсь вниз по всей длине, позволяя своим зубам дразнить его, продолжая сосать, погружая его так глубоко в свое горло, насколько я могу терпеть. Его глаза начинают трепетать, закатываясь на затылок, в то время как его бедра обретают самостоятельность, непрерывно двигаясь навстречу мне.

Он тянется назад, его пальцы скользят между моих бедер, по моему жаждущему клитору, и пока я довожу его до предела, он делает то же самое для меня. Я стараюсь, выкладываясь изо всех сил, внимательно наблюдая, как он начинает разваливаться на части, полностью в моей власти.

— Черт возьми, Мила, — выдавливает он сквозь стиснутые зубы, и все, что я могу сделать, это улыбнуться, уткнувшись в его восхитительный член. Я не сдаюсь, просто продолжаю работать с ним сильнее и быстрее, пока он не может выносить это ни секундой дольше и не извергает горячие струи спермы мне в горло, выкрикивая мое имя.

Я кончаю вместе с ним, мой оргазм разрывает мое тело, когда он опустошает себя. Я вскрикиваю вокруг его члена, все мое тело извивается под ним, мои бедра дергаются от отчаяния. Затем, наконец, когда ему больше нечего дать, он медленно вынимает член из моего рта, и я демонстративно облизываю губы, пока он мягко проводит рукой по моему естеству, давая мне шанс расслабиться.

Ник падает на снег, увлекая меня за собой, так что моя спина больше не горит от холода, и он просто прижимает меня к своей груди, стук его сердца так идеально совпадает с моим, когда мы переводим дыхание.

— Я не знаю, как тебя ненавидеть, — говорю я ему, моя рука ложится на его грудь рядом с моим лицом.

— Тогда не надо, — просит он, опуская ладонь на мою задницу и описывая маленькие круги.

Я тяжело вздыхаю, желая каким-то образом просто забыть об этом, но я слишком упряма для этого.

— Это не так просто, — говорю я ему. — Это займет некоторое время.

— Я знаю, — говорит он. — Но все, о чем я прошу, это попытаться. Я знаю, что ты не хотела, чтобы все это произошло так, но у меня было мало времени, и я сделал то, что должен был сделать. Если бы я подождал еще минуту, взошло бы солнце, и меня не было бы еще год. Я не смог оставить тебя там. Только не снова.

Я просто киваю, не зная, что ответить, пока он, наконец, не усаживает нас.

— Давай, — бормочет он, убирая волосы с моего лица. — Давай вытащим тебя с холода, а потом ты сможешь игнорировать меня, пока я готовлю тебе ужин.

Мой желудок урчит при мысли о хорошей домашней еде, и я понимаю, что не ела больше суток.

— Хорошо, — говорю я ему. — Но просто чтобы ты знал, когда я настроена игнорировать кого-то, я действительно это делаю.

— Меньшего я и не ожидал, — говорит он и с этими словами вытаскивает меня из снега и отправляется в обратный путь, минуя любопытных северных оленей и, наконец, через совершенно новый боковой вход, любезно предоставленный красивым бежевым стулом, стоящим на снегу.

15

НИК

ФЕВРАЛЬ

В этом нет никаких сомнений. Когда Мила Морган берется за что-то, она действительно чертовски ответственна. Прошло шесть недель в этом году и семь недель в нашем новом жизненном соглашении, а из ее дьявольского рта не слетело ни единого гребаного слова.

Мы быстро научились находиться рядом друг с другом, не общаясь. Что ж, по крайней мере, один из нас пытается общаться, в то время как другая делает вид, что не слушает. Конечно, я понимаю, почему она это делает. Она хочет наказать меня за то, что я украл ее у той жизни, которая была у нее в Нью-Йорке, но я не сожалею. В тот момент, когда она, наконец, решит дать этому месту реальный шанс, она поймет, почему я это сделал.

Мила Морган принадлежит этому месту. Она принадлежит мне, и, несмотря на то, что она может думать прямо сейчас, она моя, а я принадлежу ей.

Наши дни в значительной степени состоят из того, что Мила притворяется спящей, когда я встаю на работу. Только это шутка с ее стороны, потому что большую часть ночей я не сплю, наблюдая, как она спит, и в тот момент, когда она погружается в глубокий сон, она сворачивается калачиком прямо в моих объятиях и остается в такой позе всю ночь.

Я отправляюсь на работу, обдумывая все