Темная история в третьем роддоме - Светлана Нарватова

Дежнев присел на стул.

— Лиза, у тебя с памятью всё нормально? — уточнил Стас на всякий случай. — Ты же сама мне наглядно доказала, что это всё — манипуляция.

— Я? — искренне удивилась Лизетт, и Дежнев реально забеспокоился о ее состоянии. — Я сказала, что получилась идеально по AIDA. Я не говорила, что она специально.

— То есть, как это «не говорила»?!

— Никак, — помотала головой Горская. — А ты в смысле деле из моих слов сделал вывод, что тебя развели? Стас, — с улыбкой во все свои семьсот акульих зубов, продолжила она. — Людьми манипулируют, чтобы что-то от них получить. Что от тебя можно получить? Ну, честно?

— Конечно, я не мельница, но я и не осел, — возразил Дежнев.

— Это еще доказать нужно, — подмигнула Лиза. — До сих пор не понимаю, что в тебе находят молоденькие девчонки…

— Ой, да когда это было, — отмахнулся Стас.

— Так вот же, на днях. Девчонку ты ко мне сослал. Татьяну, вроде.

— Прямо-таки «сослал»? — буркнул Дежнев, пытаясь осознать ранее сказанное.

— А иначе зачем? — поинтересовалась Горская, навострив уши не хуже сказочной тезки.

— Скандал у нас тут был, с одной из родильниц. Вот и убрал девчонку с линии атаки, — признался Дежнев. — А причем здесь Зуева-то? — спросил он абсолютно нейтральным тоном, пытаясь скрыть бешеный стук крови в ушах.

— Подожди, — выдала Лизка, вытаращив глаза. — Так это и есть твоя… Пипетка? Ты решил, что она тобой манипулирует, и послал ее лесом? Подожди, я всю жизнь мечтала это тебе сказать, но никак повода не было. Я должна собраться. — Она сделала глубокий вдох. — Борисыч, ты ИДИОТ!

Шок вновь сменился стадией отрицания. Я не виноват! В этом виноват не я!

— Лиза, но ведь ты, ты сказала, что вся эта история — чистой воды манипуляция!

— Стас, при всем уважении: если бы я сказала, что Фрида Марковна со Львом Моисеевичем участвуют во всемирном еврейском заговоре с целью захвата мира, ты бы пошел и устроил им погром с холокостом?

— Так это же чушь! — возмутился Дежнев.

— Критическое мышление, Станислав Борисович. Критическое мышление — это то, чем профессионал отличается от профана. Не ты ли вбивал мне это в голову? Даже если я действительно имела бы в виду то, что ты понял, — какие религиозные убеждения мешали тебе проверить справедливость моих слов? Что заставило тебя принять их на веру?

Стадия отрицания сменялась стадией гнева прямо на глазах.

— Лиза, ты, конечно, молодец, и совсем тут не причем. Так что ползи к своему драгоценному Змею, — сдерживая рвущиеся наружу эмоции, попросил Дежнев.

Елизавета поднялась с дивана и взяла в руки пуховик, смешно прижав его под животом.

— Стас, я действительно не имела в виду ничего такого. И уж тем более не думала, что для тебя это настолько серьезно.

— Иди, Лиз, — махнул заведующий рукой и стал перебирать бумажки, чтобы чем-то занять руки. Во избежание.

Горская постояла минутку молча, сделала пару шагов к Дежневу. Наверное, чтобы привычно чмокнуть на прощание.

«У вас… помада на щеке, вот тут». Растерянный взгляд Татьяны и неловкий жест, когда она показывала, где именно помада, прорывались сквозь серую пелену вытесненного.

— Лиза, уходи, — понимая, что еще чуть-чуть, и он повысит голос на коллегу, приятельницу и просто беременную женщину, попросил Стас.

Горская поплелась в сторону выхода, а Дежнев, как в дежавю, сжал виски ладонями, чтобы фонтанирующие мыслями, междометиями и нецензурными выражениями мозги не взорвали черепную коробку.

В продолжение дежавю дверь в ординаторскую отворилась. К счастью, на этот раз вошла не Таня.

— Станислав Борисович, заболел что ли? — озабоченно спросила Мама Фрида. — Бледный весь. Температура? — она потянула пухлую руку ко лбу заведующего. — Голова болит?

— Не о том у меня голова болит, дорогая моя Фрида Марковна, — признался Дежнев.

— А-а-а. А я-то испугалась. Думаю: заболел касатик наш. На чьих плечах будет держаться отделение теперь?

— А и с плеч его долой, — предложил Стас.

Честно говоря, сейчас ему было ни до отделения, ни до Фриды Марковны, и вообще ни до кого. Хотелось где-нибудь закуклиться и вдоволь себя пожалеть.

— Ты, друг мой, это, хандрить-то прекращай! — велела командирским голосом старшая коллега. — Пошли-ка лучше, посмотришь пациентку. Не нравится мне она.

— Думаете, мне понравится? — скорее по инерции ответил Стас.

— Надеюсь. Но не верю, — призналась Фрида Марковна.

Сейчас ему только тяжелой пациентки не хватало. Для полного счастья.

Беременная был молода — лет двадцать, на взгляд. Судя по запаху табака, который она распространяла — может, и моложе. Просто так выглядит. Смуглая кожа с тем темным оттенком, который зачастую имеют представители неблагополучных слоев населения.

Стас заглянул в протянутую карту. Тридцатая неделя. Он поднял взгляд на Маму Фриду. Вчитываться во всё-всё-всё не было ни малейшего желания.

— Вот, Фрида Ма… — раздался в палате звонкий голос Татьяны.

Дежнев повернул голову к двери. Девушка стояла на пороге и держала стопочку распечатанных снимков с УЗИ.

— Спасибо. Передайте, пожалуйста, снимки Станиславу Борисовичу, — попросила Фрида Марковна.

Маска, застывшая на лице Тани, ни капли не изменилась за те двадцать шагов, которые девушка сделала по палате. Она молча, осторожно держа за уголок, протянула стопку бумажек Дежневу. Словно он был прокаженным.

— Здравствуйте, Татьяна Егоровна, — проявил вежливость Стас.

— Здравствуйте, Станислав Борисович, — как отличница у доски, старательно, но без энтузиазма, произнесла в ответ Таня. — Фрида Марковна, я больше не нужна? — обратилась она к наставнице, сунув руки в карманы.

— Как же, Танечка, нужно же послушать мнение заведующего, — тоном «ай-ай-ай, а как же прогнуться перед авторитетом?» упрекнула та.

Старая еврейка плохому не научит. Если не хочет этому плохому научить.

Стас посмотрел на верхний снимок. Но близость Татьяны обжигала, как открытый огонь, и мешала сосредоточиться. Только на третьем или четвертом изображении заведующий начал что-то осозновать. Особенно, после того как пациентка подала голос. Голос оказался грубовато-прокуренным.

— Ну и чё это за синамон? — спросила она.

— Не «синамон», а «Симонар». Тяжи Симонара, и амниотические тяжи, это такие ленточки, которые натянуты в тебя в животе, и которые обматывает вокруг своих конечностей твой ребенок. И если не принять срочных мер, то он может остаться без ноги.

— Да вы гоните! — вывалилось у пациентки. — Извините, — поправилась она. — Как это?