Темная история в третьем роддоме - Светлана Нарватова

— Вот смотри: что случится, если тебе сильно-сильно перетянуть руку веревкой?

— И что теперь делать? — дошло до девушки, и она заботливо погладила живот рукой.

Курить, блин, надо было бросать. Конечно, юный возраст и курение как причина образования амниотических тяжей однозначно не доказаны. Но статистика определенная есть.

— К сожалению, внутриутробных операций для рассечения тяжей у нас в городе не проводится, — признался Стас. — Сейчас мы проведем дополнительные исследования. Но в случае, если кровоток в конечности затруднен, мы будем вынуждены предложить вам оперативное родоразрешение.

— В смысле, «предложить»? — не поняла девушка, продолжая поглаживать живот. — Не вы, что ли, решаете?

— Ребенок родится недоношенный, но без уродств. Но недоношенный ребенок на вашем сроке — это тоже потенциальные проблемы со здоровьем. Непосредственной угрозы его или вашей жизни нет. Вам есть восемнадцать лет? — уточнил заведующий.

Пациентка кивнула.

— В таком случае, решение о преждевременных родах принимаете вы. Мы только рекомендуем.

Стас поднялся. Кожа с левой стороны, где стояла Татьяна, горела невыносимо.

Пациентка недовольно поморщилась.

— Привыкайте, вам за ребенка до самого совершеннолетия отвечать, — бросил он пациентке и двинулся к выходу, потому что стоять так дальше становилось невыносимо.

— Вам легко говорить, — обиженно протянула девушка.

— Много вы знаете о том, как мне говорить.

Дежнев вышел в коридор и выдохнул. Здесь было прохладно. Резные бумажные снежинки белели на фоне голубого неба. Скоро Новый Год. Скромное празднование на рабочем месте, поскольку кому, кроме холостяка, дежурить в такой день? И так из года в год. Не такой он и новый, выходит. Всё по-старому.

Думать всё также не хотелось, потому что от мыслей болела голова и становилось тяжело в боку. Желудок отметил стресс обострением гастрита. Стас заварил себе травяной сбор и выпил. Потом сел заполнять журналы, до которых всю неделю не доходили руки. Искусственный вакуум в голове немного помог. Дышать стало легче.

Но тут в ординаторскую вкатилась Фрида Марковна.

— Какой-то ты квелый, Станислав Борисович, — попеняла коллега. — Не нравишься ты мне сегодня.

— А как я себе не нравлюсь, вы даже не представляете, — поделился Стас.

— Что случилось-то? Помочь чем-нибудь? Или просто заработался?

— Скорее, зарапортовался, — хмыкнул Дежнев. — У вас волшебной палочки нет, Фрида Марковна? Чтобы так: раз, — и будто ничего не было.

— Нет, чего-чего, а волшебной палочки у меня нет. И даже феи знакомой не имеется, — тяжело вздохнула Мама Фрида.

У Стаса фея была. Но, во-первых, незнакомая. А во-вторых — была.

Бюрократии в отделении можно было найти на двадцать полноценных Дежневых и еще пару маленьких дежневчиков в придачу. Всю работу не переработаешь. И для Стаса это было благо. Но по дороге домой не было ни отчетов, ни даже телевизора, в который можно было уткнуть нос, чтобы затопить мозги бездарным сюжетом очередного криминального сериала. В общем, спрятаться от неприятных мыслей было некуда. Как же подставила его Лизавета… Прямо под монастырь. Будет теперь Стас, аки инок, вести жизнь праведную. А ведь счастье было так возможно. Да что там: счастье было! Но благодаря Лизе у него ничего не осталось.

Чтобы уже совсем погрузиться в пучину страданий, Дежнев открыл эсэмэски. У него было желание снести контакт вместе с перепиской. В качестве ответной любезности. Но жадность оказалась сильнее. Вдруг потом, когда-нибудь, у него возникнет желание перечитать. Желания пока не было, а вот необходимость возникла.

Вот он приглашает Татьяну куда-нибудь сходить. После того, как она видела его в чужой помаде. Вот она ему отказывает. Он пытается выяснить, почему. Почему-почему? Потому что самки Homo sapiens, в отличие от львиц, к полигамии не склонны. Впрочем, Стас тоже до льва не дотягивал — пятьдесят заходов за день, даже по минуте каждый, были ему не по плечу. Хотя плечо, как раз, тут не причем.

Вот он психует, узрев в переписке намек, что с ним общаются только ради секса. Конечно. Он же заслуженный мастер коитуса международной категории.

Тут Дежневу стало совсем хреново, а на пути показался супермаркет, и Стас решил не дочитывать. Он и так помнил, что дальше последовал апогей его критических измышлений, когда он обвинил Таню в манипуляторстве.

А может, всё же не Таню?

Эта мысль показалась Стасу далеким берегом, до которого еще плыть и плыть. Но это всё же лучше, чем когда вокруг один океан.

Дежнев оторвался в магазине на ползарплаты. Почти. Пусть в его доме хоть кто-то не чувствует себя одиноким и опустошенным. Холодильник, к примеру.

Мысль о том, что Фея и Таня могут быть не одним лицом, в кои-то веки показалась Стасу привлекательной. Ведь если Фея — не она, то Стас виноват перед ней только в помаде на щеке. А учитывая, что если Таня — не Фея, то и претензий с ее стороны быть не может. Значит, можно начать всё с нуля. К чаю чем-нибудь угостить. Пару баек рассказать. Комплиментами побаловать. Конечно, Дежнев давно уже не практиковался в подсечке форели. С непривычки можно и на леща нарваться. Но если постараться, то всё у него получится.

Если Татьяна — не Фея.

А если Татьяна — Фея, то всё гораздо сложнее. Тут нужно сразу хватать жабры. Иначе плеснет по воде хвостом Золотая Рыбка — только ее и видели.

В общем, у Стаса появился план. Значит, со страданиями пора завязывать. Самое время заняться ужином.

Перед сном Стас взял сотовый и карманный календарик, подаренный на прошлое 23 февраля главврачом. На календаре было написано «Смелее в бой!» В общем, такой тонкий прикол для «валенков». Хотя, возможно, главврач ничего такого в виду не имела. Но Дежнев посчитал это хорошим знаком от Универсума. Он обвел даты встреч — с перепиской это не составило труда. Спал Дежнев спокойно, как уже давно не спал. И снилось ему что-то хорошее. Что именно, он не помнил, но проснулся в хорошем настроении.

На работе он вызвал к себе старшую медсестру и потребовал график дежурств медсестер. Реальный. Хорошо быть завотделением. Попросил, что хочет, и никто тебе слова против не скажет. Кроме Татьяны Егоровны. Дежнев с утра поинтересовался, почему она с утра печальная и предложил специально на этот случай припасенную конфетку. На что Татьяна Егоровна сообщила, что мама велела ей не брать конфет у чужих дяденек.

— Какой же я чужой? — возмутился Стас, поскольку спорить с тем, что он не тетенька, смысла не имело.

— Ну, не зна-аю, — задумчиво протянула Татьяна. — Может, грудолом. А может — лицехват… Но с гинекологической направленностью, — бодро успокоила она завотделением.

И забрала конфетку.