Во все Имперские ТОМ 12. Финал - Альберт Беренцев

мы шли, потому что тогда место её упокоения бы просто затерялось...

С Любой же вышло совсем паршиво. У неё с Шамановым вроде были отношения, Акалу был влюблен в девушку до одержимости. И Люба вроде делила с ним постель, но вот выходить замуж упорно отказывалась.

А кончилось все печально. Люба связалась с парнем-абхазом из клана Гечба. И во время ночи любви не смогла сдержать свою страсть. В результате парня нашли утром в лесу — белого, как снег, мертвого, потерявшего всю свою кровь и с характерными следами зубов на шее.

Князь Гечба без всякой задней мысли приехал ко мне лично и потребовал Любину голову.

И я вынужден был отдать ему то, что он хотел.

У меня просто не было выбора. Если бы я не отдал князю голову вампирки — это означало бы ссору. А ссора с кланом Гечба бы означала, что нам всем снова нужно сниматься с места и отправляться скитаться по свету.

А это было невозможно. Мы здесь уже обжились, кроме того, севернее рыскали отряды казаков Либератора, а черноморское побережье было под контролем радикала-наместника и вражеских кланов, почитавших Либератора.

Уходить глубже в горы в середине лета тоже было просто опасно — мы не смогли бы подготовиться к зиме и просто её бы не пережили.

Так что все было просто и понятно. Или Люба сложит голову, или мы все.

И я пожертвовал вампиркой. Я приказал Тае снести Любе Кровопийциной голову, что Тая с удовольствием и проделала. А потом послал эту голову князю Гечба, на чем конфликт с абхазами и был исчерпан.

А вот мой конфликт с Шамановым только начался...

Акалу не разговаривал со мной уже месяц, с тех пор, как я казнил Любу.

И я не знал, что с этим делать. Я был уверен, что я был прав, вот только Шаманову этого не объяснишь. Вампирка была для Шаманова всем...

Я оставил позади самшитовую рощу и наконец достиг моста через широкий ручей, здесь пролегала граница моих владений.

Посланник князя Гечба решил не загонять зря своего коня, так что в наше село не поехал. Вместо этого он расстелил бурку прямо на мосту, уселся на неё и теперь курил трубку, беседуя о чем-то с моими часовыми, выставленными здесь же.

Подъехав ближе я, как велел местный горский этикет, привстал в стременах и поднял сжатую в кулак руку.

— Приветствую.

— Добрый день.

Посланник тоже поднялся на ноги.

— Послание. Срочное.

Посланник князя говорил с сильным акцентом. Я знал этого мужика и доверял ему, он обычно возил мне письма от Чуйкина. Вот только имени этого абхаза я бы выговорить не смог, при всем желании...

Но в этом, к счастью, не было нужды. Посланник передал мне письмо, тут же затушил свою трубку и ускакал.

Я же хотел скорее вернуться к рожавшей жене. Поэтому направил коня в лес, быстро проскакал мимо Шаманова, все еще скорбевшего по Любе возле надгробий, а потом осмотрел конверт, прямо не сходя с коня.

Клякса в правом углу конверта была на месте, как и едва заметная точка на обороте. Все секретные знаки Чуйкина присутствовали.

А вот никаких надписей на конверте не было, они были ни к чему...

Я вскрыл конверт и достал письмо.

Шифр был простейшим. Система доставки писем от Чуйкина ко мне была сама по себе настолько мудреной, что в дополнительном шифровании просто не было смысла. Так что расшифровать письмо я мог прямо по ходу чтения.

Все тайные знаки в самом тексте тоже были на месте, вот только...

Почерк. Это был не почерк Чуйкина.

Я напрягся, остановил коня и погрузился в чтение...

Здравствуйте, князь.

Я Вячеслав Жидков. Радикальный масон. Казанский наместник. И ваш бывший враг.

Но теперь всё изменилось.

Чуйкин убит шесть дней назад. По приказу Шефа Охранного Отделения Коноваловой.

Коновалова убила Чуйкина, потому что уже давно подозревала его в измене, в том, что он сотрудничает с вами.

Но Либератор запрещал нам трогать Чуйкина, Чуйкин был любимцем Бати.

Но теперь всё иначе.

Батя пропал.

Он с нами больше не говорит. Уже как пятнадцать дней.

И мы не ощущаем его присутствия.

Мы не знаем, где Павловск, летающий город исчез. Вместе с нашим Батей.

Мы сами не понимаем, что происходит.

Но судя по всему — Бати больше нет. Либо же он не в состоянии руководить этим миром.

Я не знаю.

Возможно, Чуйкин мог бы сказать больше, если бы был жив.

Но он не сказал. Перед смертью он лишь раскрыл мне способ связи с вами и ваши шифры.

Потому я и пишу вам.

В Земшарном Союзе заваривается интересная каша.

Коновалова фактически уже действует самостоятельно, она начала убивать других радикальных масонов.

А в Южной Америке уже идут полномасштабные бои — наместник Амазонии Рожалов пошел войной на наместника Империи Инков Несмертина.

Судя по всему, эпоха мирового единства окончена.

И на руинах этого мира начинаются войны мелких царьков.

Батя оставил нас, с ним ушел и порядок.

Можете мне не верить, дело ваше.

Я не отрицаю, что я радикальный масон и мразь. С вашей точки зрения.

Но и вы ЗЛО. С моей точки зрения.

Однако, как деловой человек, я предлагаю вам союз.

Думаю, что мы могли бы ухватить себе хороший кусок в этом новом мире без Либератора.

Вы слабы. Но вы герой.

Народ вас любит. О вас ходят легенды. Многие говорят, что Крокодил — последняя надежда мира.

А я — хоть и подонок, но у меня в подчинении десять тысяч казаков. И еще две тысячи полицейских, и три полка конных татар.

Почему бы нам не начать наше сотрудничество с захвата Сухума?

Там сидит наместником Хольдер, как вы наверняка знаете.

Радикальный масон. Он немец. И он мой враг.

Он пытался подставить меня перед Батей, еще когда Либератор был с нами.

И я такого не прощаю.

Я готов прислать вам на помощь людей. И оружие.

А вы в свою очередь могли бы повести на Сухум местные кланы.

Обдумайте мое предложение.

Хорошо обдумайте.

Поймите, что это не блеф и не ловушка.

Способ связи — тот же.

Жду ответа.

У