Каждый вдох и выдох равен Моне Лизе - Светлана Дорошева

в тех, кого они послали на перерождение лишь затем, чтобы закалить наш характер смертельными дозами боли. Но не успело «что-то такое» перерасти в «нечто большее», как Джема позвал на работу какой-то стартап в Силиконовой долине, и он уехал в Штаты.

Дальше – известно: из переписки они сплели не только свитер, а целую любовь на расстоянии и стремительные планы на будущее. Он едет к ней, они едут к родителям, она едет к нему в Штаты, а потом – «что-нибудь придумается», по работе «что-то там подвернется», и все вместе «как-то оно будет».

– Ну то есть ты не волнуешься?

– Я очень волнуюсь, с чего ты взяла?!

– Ты всегда так говоришь про жизненно важные планы и события типа переезда, работы, безденежья и неизвестности: «Я не волнуюсь!»

– А, да. Про это я не волнуюсь, – закивала Принцесса. – Я волнуюсь от любви. Я боюсь, что он приедет, я его увижу – и умру!

Она встала с подоконника и, раскинув руки в стороны, упала спиной на кровать, изображая, как умрет.

– Как прекрасно…

– Скажи, ты веришь в большую любовь? – спросила она у потолка, лежа в позе морской звезды.

– М-м-м-м…

– В маленькую любовь?

– :)

– Нет, ну правда? – Принцесса привстала на локтях. – Я же тебя как старшего товарища спрашиваю. Возможна ли такая любовь, чтоб до смерти? На всю жизнь? Как понять, что это она? Ведь каждая в начале кажется «одной-единственной-настоящей»!

– Я чувствую себя своей бабушкой.

– Ну, я не хотела сказать, что ты настолько старая…

– Когда мне было лет шестнадцать, я была очень влюблена, и бабушка дала мне именно такой совет, которого ты сейчас ищешь – как отличить «ту самую любовь, которая на всю жизнь». Мне он не понравился.

– Все равно расскажи!

– Я тайно презирала бабушку за этот совет годами.

– Хорошо, я обещаю не презирать тебя, выкладывай уже!

Она села на кровати, выпрямилась и подалась вперед, всем видом показывая, что превратилась в уши.

– Ну, было так. Бабушка видела, что я влюблена, потому что я была вот как ты сейчас – вся в мечтах и волнениях. Ей, конечно, было страшно интересно – кто он да что он… Но я и ребенком-то всегда была скрытным, а подростком и вовсе ничего не рассказывала. Короче, любопытство буквально снедало ее. И вот как-то она подловила меня в особо благостном настроении, накормила сладким штруделем (пирог такой), приготовила мне ванную с пеной, принесла туда еще каких-то дефицитных фруктов, короче, декаданс и роскошь по тем временам. А сама присела на край ванной и беседует со мною задушевный разговор. Юность свою вспомнила, слово за слово – я призналась, что о да, у меня любовь! «А кто он?» – вкрадчиво спрашивает бабушка. Я говорю: «Он – поэт». А он правда был поэтом. То есть я была не просто романтически влюблена, а супер-мега-романтически влюблена в меланхолического гения («проклятого бездельника» в переводе на бабушкин язык). У тебя, например, кто?

– Инженер.

– Вот видишь? А тут – поэт. Ну, бабушка не смогла скрыть своего разочарования, хотя очень старалась. «Поэ-э-эт?» – протянула она, как бы одобрительно кивая, а у самой в глазах тревога плещется, аж штормит. «Это хорошо, что поэт… Поэт – это конечно, да, хм, да-а-а-а». На этом она исчерпала свой талант к притворству и перешла к делу. А вот, говорит, скажи мне, милая, а если, например, надо на базар сходить? За картошкой? Как он, этот твой поэт? Сходит?

Принцесса прыснула.

– Ну а ты че?

– Да ниче! Представь. Мне шестнадцать. Я вся из себя возвышенная и влюбленная. В глазах – звезды, в жилах – мед, в ушах – музыка сфер. Любовь – это чаша с ядом, покрытая шоколадом. А бабушка грязной картошки с базара туда накидала! Я с головой ушла под воду, давая понять, что «я тебе больше никогда ничего не скажу!» А когда вынырнула (дышать же надо), то взглядом метала в нее молнии бесконечного презрения, надеясь, что она уйдет. Но она не ушла, а вместо этого дала мне совет на миллиард. Она сказала: «Милая, после этой любви будет другая». (Это невозможно! Какое оскорбление!) «А может, и несколько». (Несколько оскорблений!) «И всякий раз будет казаться, что он – тот самый. Чтобы понять, так ли это, представь, что твой избранник идет на базар за картошкой». (Фу!) «И если ты не можешь себе это представить, не выходи замуж за такого человека». («О смерть! Скажи, где твое жало?»)

– И-и-и…?!

– И-и-и… я так сильно возненавидела ее совет, что не смогла забыть. И ненароком последовала ему. Мне даже не пришлось проводить мысленного эксперимента. Мой будущий муж поначалу пытался вести себя романтично – приносить свежую клубнику со сливками или там… нарциссы. А потом сообразил, что у меня в доме практически никогда нет еды, и стал таскать с рынка уже картошку и жарить ее нам на ужин, потому что я тогда этого не умела. Ну… и я подумала: «В этом что-то есть…» С тех пор прошло двадцать лет, у нас трое детей, и мы планируем состариться вместе, путаясь, где чья вставная челюсть на прикроватной тумбочке.

– Шик. Значит, мысленный эксперимент. «Яшмовый император моего сердца идет на базар за картошкой». Я запомнила. За бабушек!

– За бабушек.

Дзин-н-н-нь!

* * *

Когда под утро Принцесса засобиралась к себе, в моем ослабленном алкоголем сознании воскресла казненная поутру мечта – и забилась в голове, как оживший мертвец.

– У тебя есть большая мечта? Такая, знаешь, чтоб «по жизни»? – спросила я Принцессу почти у самой двери.

Она надолго задумалась на пороге, будто сама идея о какой-то там далекой мечте никогда и в голову ей не приходила.

– Наверное, меня бы устроила обычная жизнь, – наконец сказал она.

Для меня такой ответ прозвучал примерно, как для нее – мой вопрос: все слова понятны, но суть сказанного туманна.

– Ну, вот как сегодня, – пояснила Принцесса. – Сегодня был хороший день. И ночь, да? Но это был обычный хороший день. Я занималась стиркой, сходила в спортзал, сидела в кафе и писала заметку в журнал… и смотри, – она сунула руку в рюкзак, – я купила авокадо! Хочешь авокадо?

– Нет, спасибо, я не хочу авокадо. Ну то есть твоя мечта – это бесцельная, но приятная жизнь.

– Да-а-а-а… – закивала Принцесса. – Чего ты смеешься?

Я смеялась от мысли, что мне для того, чтобы жить бесцельно, нужно было бы сначала задаться такой целью. Ну и от зависти, конечно.

* * *

Я так не могла.

Я