Любовь и прочие проклятья - Татьяна Николаевна Гуркало

ненароком примет меня за стрекозу. Не съест, конечно, но напугает изрядно, да и я в порыве стресса могу нечаянно покалечить пернатую.

Чувство полёта захватило меня с головой. Тёплый весенний ветер, солнце, бескрайнее небо над головой… Я даже не поняла, в какой момент полностью открылась миру вокруг, инстинктивно поглощая живую энергию, пузырьками шампанского бурлящую в крови.

И минуты не прошло, как я опьянела от волшебного чувства, буквально растворилась в нём, позволяя крыльям нести меня куда вздумается. Густая мелодия стелилась над лугом. Природа пела голосами птиц, шелестом листвы, дыханием ветра. Воздух звенел от магии, будто легендарные холмы – прибежище не менее легендарных фэйри – находились аккурат на землях семейства Гринстоун.

А может, так оно и было? Не зря же предки столетиями не покидали эти земли, и удача сопутствовала гоблинам во всех их начинаниях. Если призадуматься, энергетика места рождения могла сыграть в этом немалую роль. И моё тотальное невезение сразу находило логическое объяснение – из всех родственников именно я родилась максимально далеко от фамильного особняка, аж в другой стране, за проливом, а вода, как известно, блокирует магию похлеще, чем расстояние почти в две тысячи миль от пригорода Лондона до ближайшего Подмосковья.

Наверное, стоит подробнее почитать об истории рода – в библиотеке поместья точно имелось нечто подобное, не то хроники, не то чьи-то автобиографические заметки. Даже с картинками, если мне не изменяет память. В четырнадцать я много читала, коллекции приключенческих книг в какой-то момент стало не хватать, и в поисках чего-то новенького я случайно наткнулась на старинный том в резном переплете. Но дедушка, едва заметив у меня в руках старую книгу, забрал фолиант и спрятал, пояснив, что такое чтиво – не для молоденьких леди. По возвращении в особняк надо найти эту книгу. Уверена, там скрыто немало тайн, с которыми неплохо было бы ознакомиться. Так, на всякий случай.

Спустя пару часов полёт стал немного утомлять – с непривычки ныли крылья, голову напекло, и зеленый ковёр внизу начал сливаться в размытое пятно. Стоило возвращаться назад, пока позорно не рухнула в обморок с пятиметровой высоты, но почти на самой окраине земель, принадлежащих семейству Гринстоун, я наконец заметила то, что так тщательно искала. Магия здесь звучала совершенно иначе – низко, тревожно. И птицы, соловьём заливавшиеся вокруг, молчали. И лес молчал. Застыл, как неживой, без единого шевеления. Я остановилась на границе, не рискуя перелетать на ту сторону, и, встряхнувшись, продолжила путь уже в человеческом обличье, на двух ногах. Так по крайней мере меньше вероятности, что меня ненароком прибьет каким-нибудь охранным заклинанием, так как гоблинская кровь волшебным образом гасила негативную магию. С позитивной дело обстояло иначе, а грань подчас была эфемерной, но не суть.

Но едва я зашла под сень деревьев, правильным кругом оцепивших поляну, сомнения насчёт ментального здоровья леди Гринстоун развеялись как дым. На нашей земле, поправ всяческие правила приличия и законы маг-сообщества, активировали самый настоящий ведьмин круг.

От невидимых знаков остро тянуло чужеродной магией. Удивительно, что бабушке встретился обыкновенный призрак – в круг вбухали столько сил, что по округе должна бродить по меньше мере дюжина плотоядных зомби, а не один-единственный неприкаянный дух.

Но кто это сделал? И, главное, зачем?

В обратный путь до особняка я отправилась в глубокой задумчивости, не став менять ипостась. Надеялась, что длительная прогулка подскажет решение. Самое простое лежало на поверхности – заявить на несанкционированное магическое вмешательство представителям местного маг-сообщества. Ведьмин круг – это вам не мелкая пакость вроде проколотых шин или ароматного свёртка на пороге. Такая дрянь насылает проклятия высшего порядка, подчас смертельные. Кто же так взъелся на бабушку? И за что? У неё, в сравнении с гоблинской половиной нашего семейства, характер абсолютно нордический, живёт она уединённо и тихо, с соседями не лается, да и до соседей этих пара миль напрямик лесными тропами. Кому она вообще могла помешать настолько, чтобы травить неправильным призраком?

К дороге, ведущей к дому, я вышла спустя полчаса, даже не особо следя за направлением, благо ни одна уважающая себя фея никогда не заблудится в лесу. Особняк прятался где-то за поворотом – я чувствовала впереди родовое гнездо, пускай пока и не видела его за густой стеной зелени.

В сущности, идти было недолго, оттого машина, притормозившая возле меня, вызвала недоумение и – самую капельку – чувство иррационального страха. Но я быстро одёрнула себя, взывая к разуму – тихая Англия это вам не Сицилия и не Южное Бутово, не стоит бояться незнакомых джентльменов, чисто из вежливости решивших подвезти юную леди на пустынной дороге. Тем более джентльмен, выскочивший из пассажирской двери неприметного серого авто, оказался не таким уж незнакомым.

– Чарльз? – ахнула я.

– Вайолет? – эхом откликнулся мужчина, недоуменно хмуря брови. – Что ты тут делаешь?

Вопрос прямо на миллион фунтов! Ну уж явно же не случайно забрела!

– Я в гости приехала, к бабушке, – ответила, тщетно пытаясь скрыть волнение от неожиданной встречи. Надо же, столько лет не виделись, а сердце пустилось вскачь, и глаза прикипели к такому одновременно знакомому и непривычному лицу.

Чарльз не был похож на того юношу, с которым мы гуляли в парке закрытой школы. Он вырос, возмужал, обзавёлся стильной стрижкой и не менее стильным костюмом-тройкой стального оттенка, почти в тон блестящего авто. Я отмечала всё, даже не желая того, – лёгкую щетину на подбородке, едва заметный шрам в уголке рта, тяжёлый фамильный перстень на пальце. Кажется, он стал главой рода. И что делать в таком случае? Поздравлять или соболезновать утрате?

– Как поживает леди Гринстоун? – вежливо поинтересовался Чарльз, но по интонации было ясно – благополучие пожилой леди нисколько его не заботит.

– Всё прекрасно, – заверила я, не став вдаваться в подробности о терзающих бабушку страхах и подозрительном призраке в поместье.

– Слышал, лорд Гринстоун погиб позапрошлой зимой, мои соболезнования. – Бывший возлюбленный неожиданно тронул меня за руку и с участием заглянул в глаза. Я, признаться, опешила – после того случая с поцелуем Чарльз сторонился меня как прокажённой. И, говорят, больше года посещал психолога. Отрадно, что он перерос свои юношеские предрассудки, но сейчас мне от этого должно быть ни тепло, ни холодно.

Но оставаться рядом с ним равнодушной почему-то не получалось. Вот только место короткого прикосновения вдруг начало противно зудеть, как после комариного укуса. Я украдкой почесалась, но облегчения это не принесло. А мысли вопреки всякой логике внезапно соскользнули на Владислава, оставшегося в московском офисе в окружении сонма восторженных красавиц-феечек.