The One. Единственный - Джон Маррс

И тут внезапно отношение к ней Марка прояснилось. Он чувствовал то же самое. То, что Джейд раньше принимала за странную неприязнь или враждебность, на самом деле было желанием скрыть свои чувства. И вот теперь все встало на свои места. Он часто бывал с ней косноязычен или полностью ее игнорировал, но лишь потому, что им владела такая же сильная любовь и даже похоть, как и ею, только они поразили его раньше. И, равно как и Джейд, он знал, насколько это неуместно.

Она вспомнила фильм, просмотренный ею в кино со своими подружками на прошлое Рождество, «Мятежное сердце»[42]. В нем Дженнифер Лоуренс и Брэдли Купер сыграли ДНК-пару, у которой не складывались отношения. Дженнифер внушила себе, что вместо этого влюбилась в его лучшего друга. «Перенос», как они это называли, вспомнила Джейд и взяла в руки телефон, чтобы «погуглить» слово. «Перенос – это феномен, характеризующийся бессознательным перенаправлением чувств от одного человека к другому».

– Да! – сказала вслух Джейд. Где-то в глубине сознания она боялась полюбить Кевина, потому что тот был неизлечимо болен. Конец будет всего один. И, кстати, в последнее время его здоровье резко ухудшилось, так что, похоже, времени у них осталось в обрез. Неудивительно, что ее разум или ее сердце – или даже ее ДНК – зацепились за Марка, как за своего рода механизм выживания.

Джейд откинула голову на подголовник сиденья. Осознав смысл того, что с ней происходило, она смогла наконец вздохнуть свободно: с души будто свалился тяжкий груз. Она не была хладнокровной стервой, которой боялась стать. Просто получив удар судьбы, подсознательно нашла способ с ним справиться.

Джейд знала, что ей делать – следовать примеру Марка и держаться на расстоянии. Всякий раз, когда их пути пересекались, было видно, что он испытывает неловкость. Она оставит попытки вовлечь его в разговор и в целом постарается держаться от него как можно дальше. Она очень надеялась, что непрошеная любовь исчезнет так же быстро, как и возникла.

Вернувшись из города и достав из пакетов продукты, Джейд первым делом отправилась в комнату Кевина.

– Как ты думаешь, что произошло бы между нами, не будь я болен? – спросил тот, просматривая список фильмов на канале «Нетфликс». Джейд тотчас ощетинилась.

– Не знаю.

– Ты как-то раз сказала по телефону, что, раз нам суждено было быть вместе, мы, вероятно, поженимся, заведем детей и все такое.

– Да, будь все нормально, вероятно, так оно и было бы.

– Извини, что я не могу быть твоим мужем.

– Не говори глупостей.

– Я знаю, что никогда не смогу дать тебе счастливую семью, но я могу подарить тебе это. – Кевин достал из кармана мешковатых спортивных брюк маленькую бархатную коробочку. – Возьми, – сказал он, передавая ее Джейд. – И открой.

Увидев внутри серебряное кольцо, украшенное россыпью бриллиантов, Джейд озадаченно посмотрела на Кевина.

– Джейд, я знаю, это не то, что мы с тобой планировали, но последние пару недель были лучшими в моей жизни. Я люблю тебя и хочу, чтобы ты стала моей женой.

Она тяжело сглотнула и посмотрела на нервного молодого человека, который дрожащими руками протягивал ей бархатную коробочку. Боже, как же ей хотелось любить его! Но в этот самый трогательный момент она поняла, что не может.

– Тебе не нужно говорить «да» или что-то еще лишь потому, что тебе кажется, что ты должна… – продолжил Кевин.

Но Джейд уже приняла решение – и улыбнулась своей самой светлой улыбкой.

– Да. Я хотела бы стать твоей женой.

Гости за обеденным столом от души смеялись над анекдотом Джона-Пола про некую молодую звездульку реалити-шоу, которую представляло его пиар-агентство. Сыграла свою роль и щедрая доза кокаина.

С их скабрезными шуточками и сплетнями о знаменитостях, которыми они потчевали присутствующих, Джон-Пол и его жена Люсьен, журналистка, пишущая для таблоидов, всегда были ценным дополнением к их званым обедам, к вящему веселью Салли, Сумайры и Дипака. Не смеялся один только Ник. Вместо этого он смотрел в высокое, от пола до потолка, окно, как часто делал, когда мечтал быть где угодно, но только не здесь.

Его скептическое отношение к компании и малазийской еде, готовя которую Салли угрохала бо́льшую часть дня, не осталось незамеченным. Несколько раз Салли прикасалась к руке Ника, и хотя раньше тот неизменно отвечал на этот жест улыбкой, теперь он с трудом сдерживался, чтобы не отпрянуть от ее прикосновения. Он также пил больше, чем обычно, осушая бокал за бокалом шардоне, не думая о похмелье, которое неизбежно даст о себе знать на следующий день.

– Как там ваши свадебные планы? – спросила Люсьен. Ник был достаточно трезв, чтобы не издать стон.

– Осталось не так уж и много, – сказала Салли со странными нотками в голосе. Похоже, поведение Ника ее раздражало. – В Нью-Йорке нас будет только двое. Нужно лишь найти фотографа, а по возвращении домой мы, вероятно, устроим вечеринку.

– Жаль, что мы так не сделали, – сказала Сумайра, взглянув на Дипака. – Это сэкономило бы моим родителям кучу денег. И у вас больше нет мыслей о том, чтобы сначала пройти тест на соответствие ДНК?

– Ты опять за свое, – оборвал ее Дипак. – Они счастливы и без твоего теста. Оставь их в покое.

– Я только спросила.

Ник посмотрел на Салли, но она не ответила на его взгляд, сделав вид, будто слишком занята, наполняя бокал Дипака. Что, однако, не помешало ей покраснеть от вопроса Сумайры. Ника удивило, что она не сказала своей лучшей подруге, что они прошли тест, равно как и о его результатах. Он был искренне благодарен Дипаку за то, что тот держал язык за зубами. Но в Сумайре было этим вечером нечто такое, что лично его выводило из себя. Беременность сделала ее хвастливой, что действовало на нервы, как будто она втирала ему в лицо и свой идеальным брак с Дипаком, и свое предстоящее материнство. Его мир как будто балансировал на грани краха, и Ник не мог выносить ее самодовольное выражение.

Пару раз он заставил себя прикусить язык, чтобы не ляпнуть какую-нибудь грубость и вместо этого продолжал тупо таращиться в окно, демонстративно не участвуя в разговоре. За столом воцарилось напряжение; бедные Люсьен и Джон-Пол примолкли.

– В конце концов мы решили не проходить тест, – солгала Салли. – Мы ведь знаем все, что нам нужно знать друг о друге, верно?

Она с мольбой посмотрела на Ника, ожидая, что тот хотя бы кивнет в знак согласия. Но он не кивнул. Если честно, последние две недели он как будто отстранился от нее. Не оставлял на холодильнике никаких страстных любовных посланий, составленных из магнитных букв, его сообщения стали короткими и сухими, и он утверждал, что проводит в офисе все больше и больше времени сверх положенного по контракту. Всякий раз, когда Салли пыталась заговорить с ним по поводу его отчужденного поведения, он находил отговорки, возлагая вину на занятость и усталость. Поначалу это объяснение ее, похоже, устраивало. Но Салли не была глупа, и Ник знал: ей понятно, что за этим кроется нечто большее.