Обратный отсчет: Равнина - Токацин

… — Так и есть. Полное разрушение структуры… — Гедимин сам не заметил, как произнёс это вслух. Впрочем, слушать его было некому — в закрытом бункере не было никого, кроме выглядывающего из реактора хранителя. Существо прижало тонкое щупальце к виску сармата, и периодически, отвлекаясь от изучения сканов, он чувствовал кожей пристальный взгляд. Отвлекался он редко — то, что записал сканер, сейчас занимало его сильнее, чем любопытствующий хранитель.

— Вот этот момент, — сармат остановил запись, на которой несканируемая плотная структура начинала «прорастать» тонкими волокнами, тянущимися вверх. Процесс распада занимал секунд пять от первых признаков «расплетания» до превращения плотного силуэта в пучки шевелящихся нитей — и в эти же секунды скачкообразно росла температура, от полусотни градусов Цельсия доходя до полутора тысяч.

— И ведь она… эта структура… она остаётся тем же существом. Она не сканируется, — прошептал Гедимин, увеличивая фрагмент нитевого пучка. Этот пучок в пещере Сэта выглядел огненным столбом и вёл себя, как и полагалось плазме и конвекционным потокам; но конвекционные потоки просматривались отдельно, как и часть воздуха, нагретая до превращения в плазму, а «превратившийся в огонь» Сэта был отдельно — и, насколько мог понять Гедимин, количество вещества, из которого он состоял, практически не изменилось.

— Туда бы весы подсунуть. На весь процесс трансформации… — сармат ненадолго представил себе Сэта — на вид вполне обычных позвоночных, со специализированным клеточным строением, не какую-нибудь эа-форму, для которой нормально разваливаться на куски… «Как у них это получается? Особенно — обратный процесс?»

С момента, когда жрецы начали «собирать» существо обратно, Гедимин просматривал запись по кадрам. Волокнистая структура слипалась в плотную секунд за десять, но процесс, запустившись, несколько раз срывался — пучки соединившихся волокон снова распадались. «Что жрец вбросил в огонь? А, вот оно, всё видно… Это органика. Похоже на измельчённую кость… да, вот и крупный фрагмент… И как всё это объяснить⁈»

Он снова и снова пересматривал процесс неудачной трансформации, — плотная структура распалась на волокна с замедлением и не вся, и, видимо, это было связано с недостаточным нагревом — «огонь» был на полсотни градусов холоднее. Как это заставило «огненный» шар расшириться, Гедимин не знал — он мог только искать на записи отдельные волокна, в этот раз далеко отошедшие от общего пучка. Количество вещества, из которого состоял Сэта, ожидаемо не поменялось, только плотность упала — нити стали горячими, удалившись друг от друга, возможно, атмосферный воздух подстегнул какие-то процессы… Гедимин видел, как защитное поле собирает развалившееся существо обратно в кучу, прижимает волокна друг к другу — и, когда они сближаются, что-то сворачивает их в клубок и собирает в плотную структуру. «А они в этом волокнистом виде… до какой-то степени осознают происходящее,» — думал сармат. «Жрецы уговаривают их снова… скомпоноваться. А иногда они сами могут… от испуга или ещё от чего-то. А вот интересно… тот костёр выглядел так, будто может поджечь пару кварталов. Если бы его упустили, он бы правда так растянулся? С тем же количеством вещества, — то есть, по кучке клеток на квадратный метр? И… в таком виде он ещё соображал бы, что делает?»

Гедимин выключил сканер. Перегретый мозг требовал охлаждения. «Вот ведь бредовый мирок,» — сармат тяжело вздохнул и уставился в светящийся монитор. «А мне ещё не нравился живой реактор. Эта простая и логично устроенная форма жизни…»

… — Что-то вроде молекулярных нитей, да? — Вепуат, положив перед собой два сигма-сканера, сверял показания. — Ну-у… это могут быть и клетки. Длинные такие клетки. А! Ты это видел? Правда, похоже на аксоны? Если там, внутри, распределена нервная ткань…

Гедимин слушал его вполуха. За время дежурства у реактора он достаточно насмотрелся на записи огненной трансформации — и больше не хотел ни видеть её, ни обдумывать. Сейчас перед его глазами была гораздо более понятная и приятная для мозга штука — полная кювета «жидкой молнии», в которой растворились мифриловые опилки. Осталась маслянистая рыжеватая жижа; хлопья в растворе быстро распались на отдельные молекулы, образовав равномерную смесь с остатками «молнии». Гедимин встряхнул её, стараясь не разбрызгивать — жидкость колыхнулась и замерла, оставив на стенках кюветы тонкую рыжеватую плёнку.

— Интересно, возможен ли обратный процесс… — сармат разглядывал раствор. В кювету, не прикрытую защитным полем, свободно проникал воздух, но из жидкости ничего не выделялось — и сканер, отобранный у Вепуата, это подтвердил. «Реакция завершилась. Большая примесь „молнии“, ненасыщенный раствор… Попробовать выпарить?»

— Прикрой респиратор, — предупредил Гедимин Вепуата и сам сдвинул лицевую пластину — вдохнуть мелкую каплю «жидкой молнии» ему совсем не хотелось. Над кюветой свернулось в трубку защитное поле; сармат подсунул под неё поддон с кейеком и отодвинулся, пристально наблюдая за раствором.

Первые минуты ничего не происходило — стекло прогревалось медленно, температура жидкости долго не менялась. Потом над раствором появился белый пар, и Гедимин услышал треск микроразрядов. Раствор помутнел. Пар пошёл гуще. Сармат ждал бурного вскипания, но его не было. «Так и будет испарять… Ну, тем лучше. Выйдет лишняя „молния“ — посмотрю, как поведёт себя насыщенный раствор.»

Он поднялся из-за стола. Под приподнятым пологом что-то пискнуло — нхельви, как обычно, влезли, куда их не звали. Гедимин не обратил на них внимания — от опасной зоны внутри шатра зверьков отделяло защитное поле.

— Смотри! — Вепуат на секунду отвлёкся от записей трансформации. — Вот оно, различие между двумя ритуалами. У первого Сэта были вот эти соединения между нитями… ну, аксоны, — видишь их? Они соединяли всю эту штуку. А у второго они почти все болтались оборванными. Видимо, длины не хватило, когда волокна разошлись. У него развалилась нервная система! Поэтому он ничего не соображал. Вовремя ты собрал его в кучу! Видишь — как всё сцепилось обратно, он сразу превратился…

— Разборная нервная система… — Гедимин тяжело вздохнул. — И как оно такое может существовать⁈

Вепуат пожал плечами.

— Я, так-то, не биолог. Только сборщик данных. Ну, такие вот данные. Работаем с тем, что есть.

Гедимин угрюмо сощурился, но промолчал. «Интересно, что узнает Ассархаддон из своих образцов. Будет там что-то про возможность распадаться на