Обратный отсчет: Равнина - Токацин

Он повернулся к подогреваемой кювете и растерянно мигнул. Жидкости почти уже не осталось. Дно ёмкости покрывал ровный блестящий слой серебристого металла, окутанного отходящим паром. На долю мгновения в металле чётко отразилась ладонь сармата, занесённая над кюветой.

— Уран и торий!

— Что? — Вепуат, вздрогнув, приподнялся над столом. — Что-то не задалось?

— У нас есть мифрильная амальгама, — выдохнул Гедимин, быстро проверяя записи анализатора. — И её свойства очень… Смотри сюда!

«Жидкая молния» уже испарилась, и сармат снял кювету с «горелки» и тронул пальцем высохшую металлическую корку. Она была очень ровной — атомы, освободившись от связи с органическими молекулами, осели равномерным тонким слоем. «Это всё ещё мифрил,» — отметил Гедимин, глядя на анализатор. «Здесь все компоненты, и кеззий… кеззий перемешан равномерно. Видимо, при возгонке молнии…»

— Ух ты… — Вепуат поднёс к кювете руку и уставился на отражение в мифриловом зеркале. — Ещё лучше, чем тот расплавленный металл. Почти как промышленный образец… А ведь, если это мифрил — его можно сунуть в реактор?

Гедимин качнул головой.

— Сначала — всё проверить. Сделать образец, облучать не менее месяца… Вот не думал, что «жидкая молния» растворит мифрил. Я же вроде ставил опыты…

— Может, не ставил. Или ставил с чем-то другим, — Вепуат равнодушно пожал плечами. — Тут столько всего странного — можно было и перепутать. Проверь по записям, если сомневаешься… Слушай, а как эту штуку заливать в стеклянный пузырь?

Гедимин, уже освободивший стол для миниатюрной плавильной печи, раздражённо сощурился.

— Пробить, дать остыть, залить, подогреть. Ртом не дышать!

«И открыть воздуховоды для усиления тяги,» — закончил он про себя, наполняя печь остывшим до красного свечения кейеком. «А на выходе воткнуть конденсатор. „Жидкая молния“ ещё пригодится.»

8 день Жизни, месяц Кислоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня

— Дай-ка сюда руку, — деловито сказал Айзек, положив на пульт ампулу и пустой кровезаборник. Пульт — костяная рамка, с передней стороны забранная пластиной из соединённых кусков коры — был намертво застопорен, проще было выломать рычаг, чем заставить его привести что-то в движение, и Айзек ничего не опасался. Гедимин по старой привычке недовольно сощурился, но вспомнил про стопоры — сам же их и делал — и, на всякий случай прикрыв реактор защитным полем, отодвинул щиток на запястье и вскрыл рукав. Обнажённой кожи коснулся холодный воздух, а следом — тёплые фантомные щупальца, тонкие, как нити.

— Сначала пробы, — Айзек прикрепил к запястью Гедимина кровезаборник. — Напомни вечером Вепуату — пусть соберёт свои дроны и отнесёт в машину.

Гедимин поморщился.

— Надоело мне ему говорить. Он хочет, чтобы они отрастили перья. Вы с Гварзой командиры, вы и прочищайте ему мозги.

Кровезаборник, пискнув, отвалился в подставленную ладонь. Капля крови в маленьком проколе, задрожав, втянулась обратно под кожу, отверстие закрылось. «Регенерация в норме,» — Гедимин довольно хмыкнул.

— А это что за дрянь? — спросил он, глядя, как Айзек выдавливает содержимое ампулы ему под кожу. Сармат не чувствовал ничего, даже слабого холода от вытекающего раствора. «Значит, не флоний. Его и не захочешь, так почувствуешь.»

Айзек усмехнулся.

— Дрянь или нет — посмотрим по результатам. Медикаменты от «Тория». Вроде бы помогают… от бредовости мироздания, осознания бессмысленности и тому подобного.

Гедимин невесело хмыкнул.

— И от дурацких местных традиций?

Он вернул на место щиток брони. Невидимые щупальца отдёрнулись. Сармат удивлённо мигнул. «Чего это он? Нематериальный же… А, точно. Ипроновые пластины. Интересно, если отдёрнуть не успеет, и его прищемит, — ему будет больно?»

Волокна, прижатые к вискам, на долю секунды сильно нагрелись.

— Ясно, — прошептал Гедимин, прижимая палец к обожжённому виску. — Как ты в реакторе на ипрон не наматываешься? Мало ли, аварийный сброс…

Щупальца «мигнули» в пределах десятка градусов и исчезли.

— О чём вы там? — спросил Айзек, с любопытством глядя на Гедимина. Его височные пластины были приподняты, но он, похоже, ничего не чувствовал — хранитель «говорил» направленно с Гедимином.

— Его можно прищемить куском ипрона, — сообщил ремонтник и криво ухмыльнулся. — Но лучше так не делать.

Айзек пожал плечами.

— У всех свои уязвимости… Ладно, иди. Про дроны не забудь!

…Вепуат сердито сузил глаза.

— Ну какая может быть опасность⁈ Там растёт обычная местная флора. Чем она может растворить стекло, если ксенофтор его не растворяет⁈

Гедимин сощурился в ответ.

— Нужны образцы и опыты с образцами, — в третий раз повторил он, угрюмо глядя на разведчика. — Образцы всего, что может быть положено в эти сосуды. Пока не установим, что стекло не растворяется — местным его не показывай!

Вепуат раздражённо вздохнул.

— Вот вечно ты упрёшься на ровном месте! Сто раз же проверяли. И сейчас ты ещё раз проверил. Стекло химически устойчиво! Откуда у флоры Сфена Огня возьмётся аналог плавиковой кислоты⁈ Тем более, мать моя колба, у флоры пищевой⁈

— Мифрил тоже был химически устойчив, — буркнул Гедимин. — Пока не проело экран над реактором. Без опытов с образцами говорить не о чем.

Кто-то под дверью громко хмыкнул и, протянув руку, откинул полог вместе с защитным полем на пороге.

— Кет и Хепри заняты делом? Зрелище редкое, но приятное, — хмуро сказал Кенен Гварза, ставя на стол закрытый контейнер — земной, из химически стойкого фрила. — Айзек забыл отдать.

— Что это? — спросил в спину уходящему Гварзе Вепуат. Гедимин, досадливо щурясь, приподнял крышку.

— Образцы, — донеслось с улицы. Гедимин посмотрел на содержимое и еле слышно хмыкнул.

— Я думал, Айзек ими займётся.

— Айзек решил, что это по нашей части, — Вепуат вынул из контейнера лоскуты белой, желтоватой и серебристой ткани, проложенные прозрачной скирлиновой плёнкой. — А, вот тут записка. Смотри-ка, на