Катья - Эмма Тополь

Джонни усмехнулся.

– Слава богу, не каждый. Только в исключительных случаях... Ну а твой приезд мы не могли отметить по-другому.

– Тебе смешно, а я от страха чуть не скончалась... Как это просто – войти, перестрелять всех и исчезнуть! Так бывает только в Голливуде...

– ...или у нас в Бруклине, – закончил, все так же задумчиво глядя вперед, Джонни.

– Что ты собираешься сейчас делать?

– Я... поеду в одно место. Думаю, если самого Ди-ди не будет, то там знают, где его искать. Если он жив.

– Я поеду с тобой, – мне не хотелось думать, что в тот момент, когда в поисках Дэвида появилась пусть ничтожная, но все-таки, как мне казалось, надежда, все вдруг сорвется и я снова буду бессмысленно кружить по бруклинским улицам.

– Там слишком опасно. В другое время я не возражал бы, но у них начался... начались слишком крутые выяснения, поэтому тебе лучше там не появляться... – Он говорил, осторожно подбирая слова.

– Джонни, это бессмысленно! – стараясь не раздражаться, начала я. – Я не смогу сидеть в гостинице, когда ты...

– Сможешь! – жестко сказал он. – Ты не понимаешь, что это за люди. Они ведь не разбирают, кто есть кто и кто с кем.

– Нет, нет и нет! Я тебе уже сказала – я пойду с тобой!

Он вдруг резко остановил машину и повернулся ко мне. Таких узких и злых глаз я у него еще не видела.

– Если ты хочешь пойти со мной, подождем недельку-другую, пока там затихнет, и тогда, возможно, я тебя им представлю. Меня это вполне устраивает! Не мой же брат исчез, а твой.

– Джонни, пойми...

– Я все понимаю! Я понимаю больше, чем ты представляешь. Но я знаю, к кому еду, а ты нет. Ты хочешь, чтобы тебя пристрелили еще до того, как ты откроешь рот для обьяснений?! И меня с тобой заодно. Ты этого хочешь? Я – нет! Я хочу жить. У меня еще тьма планов. А твой братец, кстати сказать, может быть, сейчас нуждается в твоей помощи, но ему ее не дождаться. Поэтому решай: ты едешь в гостиницу или в мою квартиру и ждешь меня там. Или я выхожу сейчас, а ты делаешь что считаешь нужным и никто тебя не будет останавливать. Выбирай.

Он отвернулся и выжидательно сложил свои длинные руки на коленях. Я растерялась. Понятно было, что он не шутит, не пугает меня, не блефует, что он сделает именно то, что сказал. Я представила, как он выйдет сейчас из машины, и я больше его никогда не увижу. Мне стало больно. Я поняла, что придется подчиниться. Ну что ж...

– Это действительно очень опасно? – тихо спросила я.

– Да, – все так же жестко ответил он.

– Ты не должен сердиться на меня...

Джонни продолжал молчать, глядя перед собой. Мимо нас проезжали машины, проходили редкие пешеходы. Я понимала, что должна отпустить его одного.

– Не сердись, Джонни, пожалуйста, не сердись, – выдохнула я и взяла его руку в свою.

Он вдруг громко рассмеялся и повернулся ко мне всем телом. Его глаза светились знакомым теплом.

– Что? – не поняла я. – Почему ты смеешься?

– Я думаю, что когда буду умирать, обязательно вспомню, как ты произносишь мое имя, и мне так станет смешно, что смерть отскочит от меня подальше! – продолжал смеяться он. У него даже слезы выступили на глазах. – Джу-у-уни, Джу-у-уни...

– Ладно, – сказал он, остановившись, и крепко сжал мою руку. – Ты поедешь со мной, но я оставлю тебя за несколько домов от того места, куда пойду. Обещай, что ты не выйдешь из машины и будешь сидеть здесь тише мыши.

– Обещаю, конечно, обещаю!

– Помни, это не игрушки. Уже убито семь человек. Но мы к этому не имеем отношения, это их дела, поэтому глупо стать жертвой чужих разборок. Понимаешь? Поклянись своим братом, что не будешь выходить из машины!

– Клянусь.

– Тогда поехали, и слушай меня внимательно...

Прошло уже пятьдесят минут, как ушел Джонни. Я сидела за рулем джипа и тупо повторяла: «Если через полчаса не вернусь, уезжай в гостиницу!»

Так он мне приказал перед уходом. Но я не могла тронуться с места. Несколько раз заводила мотор и уже почти решалась уехать, но в последний момент говорила себе: «еще пять минут» – и оставалась ждать.

Время медленно, очень медленно двигалось на циферблате светящихся часов, я понимала, что с Джонни что-то произошло. Если бы он задерживался там по доброй воле, обязательно вернулся бы и предупредил меня. Но его там держат, избивают, а может быть, даже уже и убили. Мне вспомнились тела в неестественных позах на полу в клубе «Карусель», которые я видела чуть больше часа назад. Нет, нет, только не это! Господи, прошу тебя, только не это! Кто толкал нас лезть в самое пекло разборок, можно было подождать день-другой, пока утихнет...

Ждать? А Дэвид... Мой мальчик, мое дыхание, моя жизнь! Что с тобой сейчас происходит?! Где ты? Завтра будет ровно неделя, как ты исчез, и я в суете поисков забываю тебя. Перестаю ощущать тепло твоего тела, нежность твоих поцелуев, неумелость твоих ласк!.. Мне казалось, что эти ощущения всегда со мной, и я сохраняю тебя рядом. Но ты отдаляешься от меня в страхе и суете дней, которые падают в прошлое, словно плоские яркие картинки с движущимися фигурками.

Дэвид, боль моя, ну хоть как-то дай мне знать, что с тобой все в порядке, что ты где-то рядом и мы скоро увидимся. Ты специально прячешься от меня, противный мальчишка, чтобы доказать, что ты меня не любишь. Но скоро тебе надоест эта жестокая игра, и ты вернешься ко мне. Я ни минуты в этом не сомневаюсь!

В последние дни, всегда, когда я мысленно начинала разговаривать с Дэвидом, мне становилось себя жаль, жизнь казалась бессмысленной и глупо суетливой. Вот и сейчас на глаза навернулись слезы. Я потянулась за сумкой, чтобы достать салфетку, и увидела, что к машине подошли два молодых негра. Один зашел с моей стороны, другой стал дергать ручку двери со стороны пассажирского сидения. За стеклом ко мне приблизилось лицо, на котором зловеще светились два черных глаза. Парень улыбался, но я понимала, что ничего хорошего от него ждать не приходится. Я торопливо повернула ключ зажигания и тронула машину с места. Они что-то закричали, но я, не обращая внимания, поехала. Затем остановилась и снова посмотрела на тот угол, где в последний раз видела спину Джонни. Меня все это время неудержимо влекло туда, но я обещала Джонни, что дальше того места, где он меня оставил, не поеду. Потому что там, как он сказал, начинался настоящий ад.

Ну что ж, наша прапрапрабабка по имени Ева была изгнана из рая на землю, где, как предполагалось, и был настоящий ад, так что еще одна чернильная клякса на розово-голубой пасторали сотворения мира нас с прародительницей рода человеческого не сделает грешнее. Вперед, Кэтрин, или Катерина, или Катья, или как там тебя еще! Ничего не бойся, грех тебе в помощь!

Мне вдруг стало все равно. Страх исчез, и я плавно перескла границу дозволенного, очерченную Джонни. Передо мной вытянулась прямая пустынная улица, плохо освещенная и ничем, на первый взгляд, не отличающаяся от других бруклинских, по которым я колесила эту неделю. Я ехала по ней, вглядываясь в дома, и пыталась понять, в который из них мог войти Джонни. Опознавательных знаков штаб-квартиры латиноамериканской мафии видно не было, но ведь Джонни мне и не говорил, что едет к главарям мафии. Это мои домыслы. Он почему-то, правда, не рискнул взять меня с собой и пошел один искать Ди-ди, которого все вокруг знали.