Семь миллионов сапфиров - Денис Калдаев

Радио вновь затрещало. Я с трудом восстановил передачу.

– …да, им достаточно присваивать ключевым личностям класс «Г» или «Д». Так они обретают власть. И наоборот. Тем, кто может ставить им палки в колеса, – класс «А» либо «Б». Важным моментом является и то, что основную часть населения составляют средние классы – люди, твердо стоящие на ногах, а потому в их работоспособности на заводах, фермах и иных подобных предприятиях не приходится сомневаться.

Значит, я был прав. Мои руки не находили себе места, пальцы нервно теребили пижаму, ногти впивались в ладони.

– Для этих целей существует СЛ – Служба Ликвидации. Точно в дату Х человека просто ликвидируют, при этом обыгрывается несчастный случай, естественная смерть или самоубийство… (и снова проклятое шипение, я крутанул ручку настройки, но не сразу поймал волну)… в основе системы лежит новейшая разработка ученых – инъекция микрокапсулы. При взятии крови на Анализ она находится на острие шприца. Эта капсула содержит современный яд с рабочим названием «Кураре-621», который, разумеется, не имеет ничего общего с древним ядом индейцев – он не оставляет в организме следов, распадаясь в плазме почти мгновенно. В день Анализа микрокапсула попадает в кровеносную систему ничего не подозревающей жертвы и оседает в коронарной артерии. Потому-то многие эйорхольцы и чувствуют, как после взятия крови «немного колет сердце». В роковой момент, точно в дату Х, срабатывает таймер, и ядовитое зернышко раскрывается, убивая человека на месте.

Я испытал приступ удушья, ненароком коснулся груди и вспомнил Сью.

– Так обыгрывается естественная смерть, напоминающая сердечный приступ. В СЛ микрокапсулу называют кодовым именем «сапфир»: в окуляре микроскопа она напоминает кристалл нежно-голубого цвета. Он находится в организме каждого эйорхольца. Официальные представители успели внедрить почти семь миллионов «сапфиров». Просто и изящно. Не правда ли?.. Проблему могли бы составить несчастные случаи с летальным исходом, такие как травмы, утопления, пожары, падения, убийства или же суициды. Ведь человек мог банально не дожить до своей даты Х. Но они ввели гарантированную достоверность Анализа в девяносто девять процентов. Последним процентом (примерно столько и составляют побочные случаи от общего числа смертей) можно без лишних подозрений объяснить любую смерть, не совпавшую по времени с официальной датой Х. Вполне допустимо, когда некий долгожитель в некоем ресторане давится кусочком бифштекса…

На меня вновь навалилась усталость и безразличие ко всему. Тяжело дыша, я проглотил желтую таблетку, оставленную медсестрой, и вскоре уснул.

Крошка Сью сидела на диване. Микки-Маус танцевал и играл на саксофоне. Пахло лекарствами.

– Сью! – заплакал я. – Нет! Стойте!!!

Все шло по известному сценарию. Ее светловолосая головка дернулась вверх, ручки подпрыгнули, Сью медленно осела на бок и замерла. Кричала мама. Отец оставался на кухне и пил. Я взорвался, побежал в свою комнату и в ярости начал ее громить. Я рвал на куски календари планирования, сдирал со стен фотографии долгожителей, грамоты, дипломы и глянцевые постеры. Это длилось бесконечно долго. Опустошенный, я заскулил и упал на кровать.

– Я ненавижу… ненавижу… ненавижу тебя, – выкатывались из меня слова. И я понимал, что адресую их вовсе не Анализу – великому Анализу, – а своему отцу.

– Настоящий мужчина обязан знать время своей смерти, – разбудил меня голос.

Я в ужасе открыл глаза.

– Здравствуй, Марк… Прости, всего лишь шутка.

Передо мной стоял Арктур. Складки его морщинистого лица образовали подобие улыбки. В одной руке он держал корзинку с яблоками, в другой – что-то свернутое в трубку.

Боже мой! Кто следующий? Франц Гилберт?

– За мной следят, Арктур, – выдохнул я.

– Я принес тебе газеты, Марк. Читай.

Он протянул одну из них. Я пробежался по тексту, но руки все еще дрожали, и буквы плясали из стороны в сторону. Пришлось положить газету на колени.

Первую полосу занимала статья «Колосс на глиняных ногах».

«Существование агнцев было необходимо не только для правдоподобного соотношения классов. Заметили ли вы, что в Колонне агнцев шли в основном молодые здоровые люди в возрасте до двадцати пяти лет? Сопоставьте этот факт с аномально высокой продолжительностью жизни на острове (почти на четверть века больше, чем в любой другой стране), и все встанет на свои места.

Целенаправленные убийства служили вполне определенной цели. Они делали невероятно удобным забор органов или спинномозговой жидкости жертвы. Как правило, агнцами становились ребята с прекрасным здоровьем (именно поэтому на острове регламентировались обязательные медкомиссии раз в три года). Яд Кураре-621, как и наркотик Т-23, не вызывал качественных изменений ни в почках, ни в сердце, ни в спинном мозге, что было несомненным плюсом.

Агнцы служили источником биоматериалов и стволовых клеток для граждан высших классов. Впрочем, был налажен и экспорт за пределы острова. Это приносило колоссальные доходы. Неудивительно, что мировые державы с тайным удовольствием сотрудничали с Эйорхолом».

Я прочел это дважды и отложил газету в сторону. На второй странице дублировалось то, что я услышал по радио.

– Почему вы не сказали об этом раньше, Арктур?

От горечи сводило скулы.

– Мне самому было мало что известно, – спокойно ответил он.

Я долго вглядывался в его нелепый, разлезающийся по швам костюм, в желтый галстук, в крошки перхоти на плечах, наконец отвернулся к стене.

– Я не осуждаю тебя, Марк.

– Уйдите, Арктур.

Зажмурившись, я постарался убежать от этого навязчивого бреда.

Черепашьи глаза улыбались мне. Я точно знаю, это был сон. Мы стояли в центре зала, боковым зрением я видел зрителей, справа – белый экран. Рядом замер в ожидании пожилой мужчина с подносом в руках. На подносе лежала пунцовая подушечка, а на ней блестела не то звезда, не то орден с выгравированной буквой «Д».

– Выражаем вам благодарность за долгосрочное, плодотворное сотрудничество и большой вклад в развитие биотехнологий. – Люциус протянул мне руку, и я механически, как робот, пожал ее. Ладонь была липкая, будто смазанная клеем, а рукопожатие вялым.

Раздались аплодисменты. Громче и громче, до боли в ушах.

– Орден за преданность, – разобрал я.

Мне к груди прикололи награду, тут же вручили бокал с чем-то белым и искристым – вино или шампанское.

Включился проектор – на экране замелькали фотографии внутренних органов с пометками «transplantatum».

Я опустил глаза и понял, отчего ладони были липкими. В своей правой руке я обнаружил скальпель, в левой – что-то теплое и продолговатое. Передо мной лежало тело. Лицо закрыто куском ткани, грудина разворочена.