Фестиваль для южного города - Чингиз Абдуллаев

– Вы слишком долго молчите, – произнес в этойзвенящей тишине Дронго. – Не удивляйтесь, что вы выдали себя. Рано илипоздно это должно было случиться. Любой опытный следователь скажет вам, чтолгать беспрерывно почти невозможно. Нужно выстроить идеальную защиту, которуювсе равно можно пробить. Такие азы преподают во всех высших учебных заведениях.Лгать вообще сложно, одному очень сложно, двоим почти невозможно.

– Не считайте, что поймали меня. Я сказала это просто так,фигурально выражаясь. Имея в виду, что его прибили. Я не знала точно, что егоударили по голове.

– Вы точно знали, как его убили, – возразилДронго. – И знаете, почему? Ваша заколка была в ванной комнате. Если быона была в гостиной, я бы наверняка запомнил. В тот момент, когда вы появилисьв коридоре, наш знакомый режиссер сидел со мной в баре. Это могут подтвердить двоесотрудников охраны, находившихся в коридоре, и я, с кем он вместе сидел иникуда не отлучался. Вас пропустили в его номер как хорошую знакомую Мовсани.Они уже знали, что вы провели там ночь и были с ним весь день. Такие новостибыстро расходятся.

Вы вошли в номер. Дверь была открыта. Прошли в ваннуюкомнату и в спальне увидели убитого. Вы не испугались, не закричали. Вы ведь изБоснии, и опыт прежней жизни должен был сказаться. Смерть, трупы, война, вывидели это в своей жизни, когда шли ожесточенные бои вокруг Сараево. Увидевубитого, вы постарались быть спокойной. Забрали свою заколку от фирмы«Александер» и так же спокойно вышли из номера, даже не закрыв за собой дверь.И знаете почему? Вам было важно оставить все таким, каким это было до вас. Самоеинтересное, что сразу за вами туда вошел Омар Лятиф, тот самый турецкийжурналист, с которым вы сюда прилетели. Но в отличие от вас он не вошел ни вспальную, ни в ванную комнаты и поэтому не увидел убитого. Так вот, уходя, онзакрыл дверь. Защелкнул ее. Небольшая разница в вашем поведении и в его. Но онаочень характерна. Вы меня понимаете. И учтите, что это только пока моягипотеза. У следователя может быть иная версия. Ведь дверь в номер господинаХитченса была закрыта с другой стороны.

– Что вы хотите сказать? – ледяным голосом спросилаСада.

– Вы были последней, кто туда входил. И вы прошли в спальню,ведь Омар Лятиф туда не заходил. Возможно, между вами началась ссора и в порывеярости вы ударили своего коллегу по голове. Такую версию вполне может выдвинутьследователь, чтобы объяснить, каким образом был убит Питер Зегер.

– Вы сошли с ума, – тихо сказала журналистка, – яего не убивала.

– Но вы его видели?

– Да, – крикнула она, – идите вы к черту! Дайтемне сигарету. Ах да, вы же не курите. Такой положительный тип со всех сторон.Наверно, не пьете и никогда не изменяете своей жене. Хотя я помню, что тогда выей изменяли. Нет, на роль праведника вы явно не годитесь. Интересно, сколькочеловек вы лично отправили в тюрьму? Пятерых, десятерых, сто, пятьсот, тысячу?

– Я пытаюсь помочь людям, разоблачая преступников, –возразил Дронго.

– Только не нужно ничего мне говорить, – поморщиласьженщина, – вы ведь известный частный эксперт. За деньги богачей ловитенесчастных воров, которые пытаются залезть к ним в карман. И еще пытаетесьрядиться в тогу морализатора.

– Воров я действительно ловлю, – согласилсяДронго, – но вместе с ними пытаюсь разоблачать убийц, маньяков, опасныхтеррористов, растлителей и торговцев наркотиками. Я не считал, сколько именнопреступников отправил за решетку или даже на тот свет, но точно знаю, что мирстал немного лучше именно в результате моей деятельности. И не вам меняукорять, госпожа Сада Анвар. Если бы сегодня на моем месте был другойследователь, вы бы его просто обманули. И тогда главными подозреваемыми сталибы абсолютно невиновные люди – ваш коллега Омар Лятиф или английскийконтрразведчик Стивен Хитченс.

– А кто, по-вашему, его убил? – недобро усмехнуласьСада. – Он и убил. В этом можете не сомневаться.

– Почему вы так решили?

– Я же не дура. Итак, все понятно. Когда я пришла туда,Мовсани сидел с вами в баре. Значит, он отпадает. Мне действительно сказали,что он ушел. Остается только Хитченс. Он был в своем номере. Наверно, передтем, как я там появилась, он увидел Зегера и принял такое решение. А может, емуприказали. Зегер был известным радикалом, и наверняка англичане решили егоустранить, чтобы помешать возможным контактам Мовсани с этим журналистом. Вотвам и вся тайная история. Хитченс его убил и ушел в свой номер. Он не думал,что я там появлюсь. Я увидела Зегера. Вы правы. Я была совсем молодой, когда унас началась гражданская война. И я видела трупы на улицах наших городов. Болеетого, я видела, как убили моего отца. У меня на глазах. И знаю, что кровьобычно застывает за несколько минут. Когда я вошла туда, его кровь была ещекрасной, она расплывалась по ковру. Значит, его убили буквально перед моимприходом. И никого, кроме Хитченса, там не было. Он специалист по такимвопросам.

– Зачем ему было использовать торшер? – спросилДронго. – У него было с собой оружие. И если бы он по-настоящему захотел,он бы просто выбросил Зегера из окна. Потом можно было объяснить этосамоубийством или случайным падением. Зачем ему устраивать такое показательноеубийство?

– Как показательная казнь, – возразила женщина. –Неужели вы ничего не поняли? Знаете, почему я еще девочкой вышла за человека,который был старше моего деда? Чтобы убраться поскорее из нашего ада. Чтобызабыть обо всем и сбежать в страну, где в девять часов вечера все засыпали, ацветы росли прямо под окнами. И никто не стрелял. Никто не бросал в ваш домгранаты и не пытался сжечь вашу семью из огнемета. Но все мы, живущие в Сараевои вокруг него, точно знали, что виноваты не сербы, не хорваты и не мусульмане.Во всем виноваты большие державы, которые натравливали нас друг на друга. Закаждым преступлением так или иначе будет стоять политика, будь она проклята.Будут стоять интересы того или иного государства. Я считаю, что в данном случаеэто Англия. Можете думать все, что хотите, но я такая вот стерва. Знаете, язаметила одну особенность. Мужчинам нравятся абсолютные дуры. Как толькоженщина начинает проявлять хоть немного самостоятельности или просто отказываеточередному самцу при первом свидании, ее сразу считают законченной стервой исукой. Наверно, они так успокаивают свое мужское самолюбие. Только ведь дуройоставаться сложно. Рано или поздно нужно взрослеть.

Она открыла свою сумочку, достала пустую пачку сигарет ираздраженно отбросила ее в сторону.

– Нужно будет заказать сигареты в номер, – зло сказалаСада Анвар. – Так вот, я действительно прошла в спальню и увиделпогибшего. Я видела, как кровь хлестала из его раны. Он был уже мертв, и я немогла ему ничем помочь. Нужно было решать, что именно мне делать. Кричать извать на помощь? Конечно, прибегут люди, и будет большой скандал. Но потом менянесколько месяцев продержат в вашей стране. Если даже не главной подозреваемой,то главной свидетельницей. У меня нет даже английского гражданства, только видна жительство. Первый муж не дал мне немецкого гражданства, мы довольно быстроразвелись. Второй оформил мне венгерское гражданство, но кому оно нужно? Атретий ничего не успел оформить, сразу отправился в тюрьму. И с таким грузом ядолжна была поднять шум, чтобы собрались полицейские. Они бы сразу вспомнилипро моего мужа, арестованного за наркотики. И боюсь, что ваш справедливый судсразу бы вынес мне приговор. Оставаться в вашей стране вообще на долгий срок яне планировала. Все это пронеслось в моей голове, когда я стояла над погибшим.Поэтому я взяла свою заколку и ушла. Пусть остальные разбираются. Я ничего невидела и ничего не знаю. Даже если меня начнут пытать, я больше ничего нескажу. Заколка лежала на столе в гостиной. Я взяла ее и ушла. И никто в целоммире, кроме вас, не сможет ничего доказать.