Не могу остановиться. Откуда берутся навязчивые состояния и как от них избавиться - Шарон Бегли
Шрифт:
Интервал:
Бакалеей дело не ограничивалось. «Я люблю информацию, — рассказывает Бонни, — и всегда собирала газеты за неделю. Но когда кипа уже есть, легче ее просто наращивать». Почта и другие бумаги заполняли пакет за пакетом, поскольку она не могла решиться их разобрать и отделить важные от бросовых, и «очень скоро» сложилась ситуация, когда «сегодняшние громоздились поверх вчерашних, и становилось все хуже и хуже». А Глен каждый день приносил домой очередные две или три коробки. «Он никогда ничего больше мне не дарил, — поведала мне Бонни. — Это были его подарки. Поэтому я их хранила». В 2012 г. Глена убил сердечный приступ.
Однажды Бонни огляделась и поняла, что ее дом похож на крысиную нору: узкие проходы пронизывали кипы барахла в человеческий рост.
За входной дверью грозили обвалом десять огромных пластиковых пакетов с почтой. Многие письма пришли после смерти Глена, и ей не хватало душевных сил их прочесть. Кухню и коридоры от пола до потолка заполняли пакеты, набитые тарелками для бойскаутских мероприятий, журнальными вырезками, книгами, мелкой бытовой техникой, зонтами… Она и сама толком не знала, чем именно. В спальни невозможно было зайти из-за коробок с одеждой, книгами и игрушками. Бонни не могла спать в своей постели, также заваленной вещами.
У нее рука не поднималась выбросить старую одежду детей — все это могло пригодиться менее благополучной семье. Пробираться между мешками барахла и кипами бумаг было не легче, чем Геркулесу вручную вычистить Авгиевы конюшни, но при мысли о том, чтобы выбросить вещи, не проверив и не рассортировав, ее охватывала мучительная тревога. Заметка о миссии морпехов в Ираке, в которой участвовал младший сын, и сообщение о смерти матери в местной газете — все это там! Где-то там…
Бонни не в силах была расстаться с детскими игрушками, особенно с бесчисленными наборами конструкторов лего, оставшимися от младшего сына. Он строил из них замечательные замки! И разве можно выбросить деревянные комплекты для игры в железную дорогу, или запасные тостеры, или микроволновки? «Мы покупали не для того, чтобы выбрасывать, — объясняет Бонни. — Я не шопоголик. Мне никогда не нравилось ходить по магазинам. Все это нам было когда-то нужно, вещи просто скопились за годы. А при взгляде на детскую одежку возникают светлые воспоминания. Не знаю, в чем тут дело, просто чувствую, что привязана к этим вещам».
Как и многие другие люди, страдающие патологическим накопительством, Бонни испытывает радость исключительно от того, что хранит принадлежащие ей вещи и видит их вокруг себя, но не от их использования. Поскольку ее вещи пребывают в потустороннем мире почти безграничных перспектив и радужных воспоминаний, ей не приходится смотреть в лицо фактам, что часть старого оборудования бесполезна, что статьи из газет не способны изменить жизнь и что ей никогда больше не придется оформлять платформу для парада бойскаутов. Смысл накопительства — в возможном в противовес реальному, перед которым ставится заслон.
Во время нашего разговора Бонни оглядывает громоздящиеся вокруг кипы хлама и вдруг понимает еще кое-что. Многие коробки в этих башнях до потолка пусты. Она не может себя заставить выставить их на тротуар в дни, когда приезжает мусорная машина, разве что под угрозой городских властей признать дом непригодным для проживания. «Это единственное, что мне приносил муж», — шепчет она.
Я уговариваю Бонни найти способ расчистить дом хотя бы настолько, чтобы инспектор дал добро. Она обводит руками подборки газетных и журнальных статей о здоровье, садоводстве и местах отдыха, фотографии красивых комнат и оконного убранства, рассортированные по темам, каждая в отдельной подписанной коробке. «Думаю, моя проблема в том, что я много мечтаю, — говорит она, наконец. — Я воображала, как мы будем хорошо жить, как поедем в отпуск, или у меня появится прекрасный сад или милая комната, как в журналах. Но муж всегда зарабатывал немного, и ничего из этого не вышло. Вместо того чтобы иметь вещи, о которых я мечтала, или ездить в отпуск, я привязалась к кусочкам бумаги. Бумага — все, что у меня сегодня есть».
• • •
Безусловно, накопительство имеет много общего с коллекционированием, подобно тому как слабая компульсия является тенью серьезного ОКР. Объяснения Бонни, почему она не может выбросить вещи, напоминающие о лучших временах, перекликаются с рассказом бывшего профессора Гарвардской школы права Алана Дершовица о том, что он чувствовал, продавая в 2016 г. коллекцию иудаики, которую собирал почти полвека. «У меня сердце разрывалось, когда пришлось все это продать, — сказал он. — Мне хочется чувствовать свою связь с прошлым».
Тем не менее коллекционирование считается занятием достойным и даже вызывает симпатии. Нил Альберт, удалившийся от дел адвокат, собрал четыре с лишним тысячи миниатюрных книг, отпечатанных по всем правилам, но не более трех дюймов в высоту. Есть и экземпляры величиной с зуб и даже с рисовое зерно. Часть коллекции он держит в «коттедже» наверху своего многоквартирного дома в Верхнем Ист-Сайде на Манхэттене, остальное — в двадцати ящиках в хранилище. Впрочем, его трофеи имеют крохотные размеры, а сам он живет в просторной квартире и отличается организованностью.
Художник по театральным и телевизионным декорациям Юджин Ли коллекционирует самые разные предметы: пишущие машинки, пульверизаторы в стиле ар-деко, трости, которые выставляет в плетеной корзине, шведские бюро, картины и силуэтные изображения с блошиных рынков, сотнями покрывающие стены почти целиком, словно редкие марки — страницы альбома. Его жена Брук собирает медные глобусы, сделанные после 1900 г.: две сотни экземпляров от нескольких сантиметров до тридцати сантиметров в диаметре теснятся на полках по стенам гостиной. Все это множество предметов создает впечатление музейного запасника, и их георгианского стиля особняк в Провиденсе (Род-Айленд) — безусловно, далеко не такой захламленный, как жилища патологических накопителей, — ломится от вещей. «Мы не сумасшедшие», — заявила Брук в интервью New York Times в 2014 г.
• • •
Патологическое накопительство, однако, идет дальше коллекционирования в ряде важных аспектов. Компульсивная потребность приобретать и хранить собственность, порой живую (накопительство домашних животных — отдельный вариант ада на земле), заставляет больного окружать себя несоизмеримо большим количеством вещей, чем человеку нужно, чем он в состоянии использовать или хотя бы запомнить. Такие люди не способны перестать покупать вещи или просто позволять им появляться в их жизни и не могут избавиться от своего имущества, даже когда оно переполняет дом и перекрывает двери, вынуждая домочадцев пробираться внутрь через окно. Обычно накопители не знают, чем владеют, многократно покупают такие же или похожие вещи и не обязательно ими пользуются. Им нужно просто знать, что у них есть эти вещи. Многие стыдятся своего поведения. Но не все. Некоторым патологическим накопителям удовлетворение компульсивной потребности в приобретении и сбережении — даже в таких огромных количествах, что в доме остаются лишь узкие тропки в массе барахла, — дарит чувство умиротворения, избавляя от невыносимой тревоги. Чаще всего копят сумки, книги, документы, газеты и старую одежду.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!