Письма царской семьи из заточения - Евгений Евлампиевич Алферьев

они будут делать порядок в нашей стране, что может быть обиднее и унизительнее, чем быть обязанным врагу – Боже спаси. Только они не смели бы разговаривать с Папой и Мамой[553].

Надеемся говеть на будущей неделе, если позволят в церковь идти. Не были с 6 января (праздник Крещения Господня, ст. с.), может быть, теперь удастся, – так сильно в церковь тянет. Буду с четками так молиться, как ты пишешь.

Бедную твою маму (Н.И. Танееву) целую.

Хорошо, что ты вещи из лазарета взяла. Много доброго госпоже С. Боже, какие у вас там переживания, а нам тут хорошо живется. Получила чудное письмо от Зины (З.Л. Менштед). Полным ходом нарисовала тебе 2 молитвы, очень торопилась, извиняюсь, что неважно. Только что узнали, что «Misha»[554] уехал! Николай Михайлович (великий князь), это он сказал, что ты знакома с большевиками!.. Не могу больше писать: сердцем, душой, молитвами всегда с тобою. Господь тебя хранит. Всем вообще спасибо… Скоро весна на дворе, и в сердцах ликование. Крестный путь, а потом Христос воскрес! Год скоро, как расстались с тобой, но что время? Ничего, жизнь – суета, все готовимся в Царство Небесное. Тогда ничего страшного нет. Все можно у человека отнять, но душу никто не может, хотя диавол человека на каждом шагу [поджидает], хитрый он, но мы должны крепко бороться против него: он лучше нас знает наши слабости и пользуется этим. Но наше дело быть настороже, не спать, а воевать. Вся жизнь – борьба, а то не было бы подвига и награды. Ведь все испытания, Им посланные, попущения – все к лучшему; везде видишь его руку. Делают люди тебе зло. А ты принимай без ропота: Он и пошлет ангела-хранителя, утешителя своего. Никогда мы не одни, Он Вездесущий – Всезнающий – Сам любовь. Как же Ему не верить. Солнце ярко светит. Хотя мир грешит, и мы грешим, тьма и зло царствуют, но солнце правды воссияет; только глаза открывать, двери души держать отпертыми, чтобы лучи того солнца в себя принимать. Ведь мы Его любим, дитя мое, и мы знаем, что «так и надо». Только потерпи еще, душка, и эти страданья пройдут, и мы забудем о муках, будет потом только за все благодарность. Школа великая.

Господи, помоги тем, кто не вмещает любви Божией в ожесточенных сердцах, которые видят только все плохое и не стараются понять, что пройдет все это; не может быть иначе, Спаситель пришел, показал нам пример. Кто по Его пути, следом любви и страданья идет, понимает все величие Царства Небесного.

Не могу писать, не умею в словах высказать то, что душу наполняет, но ты, моя маленькая мученица, лучше меня все это понимаешь: ты уже дальше и выше по той лестнице ходишь… Живешь, как будто тут и не тут, видишь другими глазами многое, и иногда трудно с людьми, хотя религиозными, но чего-то не хватает, – не то, что мы лучше, напротив, мы должны были бы быть более снисходительными к ним… Раздражаюсь все-таки еще. Это мой большой грех, невероятная глупость.

Тудельс (М.Г. Тутельберг) меня иногда безумно раздражает, а это плохо и гадко: она не виновата, что такая. Мне стыдно перед Богом, но когда она не совсем правду говорит, а потом опять как пастырь проповедует. О! я тоже слишком тебе знакомая, вспыльчивая. Нетрудно большие вещи переносить, но такие маленькие комары несносны. Хочу исправиться, стараюсь; и бывает долго хорошо, потом вдруг опять. Будем опять с другим батюшкой[555] исповедоваться, второй в эти 7 месяцев. Прошу и у тебя прощения, моя радость; завтра прощальное воскресенье[556]: прости за прошлое и молись за грешную твою старушку! Господь с тобой. Да утешит и подкрепит Он тебя и бедную маму. Вчера у нас была панихида 1 марта[557], и я молилась крепко за твоего отца (А.С. Танеев). Был день смерти моего отца, 26 лет, и сегодня милого раненого – лежал в Большом дворце, светлый герой[558]. Хочу согреть души, но тех, кто есть около меня, не согреваю: не тянет к ним, и это плохо, мне с ними [трудно], и это опять нехорошо.

Горячий поцелуй.

Твоя.

От государыни императрицы Александры Феодоровны Ю.А. Ден[559]

(Перевод с английского перевода подлинника, написанного по-русски) [560]

Тобольск, 2/15 марта 1918 г.

Душка моя дорогая.

Горячо и нежно благодарю за Ваше дорогое письмо. Наконец-то мы получили от Вас хорошие вести; было очень тревожно так долго ничего от Вас не иметь, зная, что в ваших краях все обстоит так плохо. Представляю себе, как много Вам пришлось пережить, да еще одной. Мой маленький крестник (сын Ю.А. Ден) всегда с Вами – что ему приходится видеть и слышать! Это трудная школа. Боже мой, как мне Вас жаль, моя дорогая; Вы всегда были таким молодцом. Вспоминаю эти дни, год тому назад. Никогда не забуду, что Вы сделали для меня, и твердо верю, что Господь Вас не оставит. Вы тогда бросили Вашего сына ради Матери (государыня говорит о себе) и ее семьи, и за это велика будет Ваша награда[561].

Слава Богу, что Ваш муж (К.А. Ден) не с Вами, это было бы ужасно, но ничего о нем не знать еще ужаснее «Тогда» (в первые дни революции) я четыре дня не знала, где мой муж, но разве можно это сравнить с Вашими переживаниями. Но в общем нам живется лучше и легче, чем другим – тяжело не быть вместе со всеми нашими близкими и не иметь возможности разделять с ними все трудности. Да, разлука – это ужасная вещь, но Бог дает силы даже и это переносить, и я чувствую около себя Его присутствие, и чудесная тихая радость заполняет мою душу, такое же ощущение у Тины (А.А. Вырубовой), и трудно это объяснить, потому что все кругом так бесконечно грустно, но это чувство приходит сверху и не зависит от нас, и знаешь, что Он не оставит, укрепит и защитит.

Получили, наконец, вести от К(оровы – прозвище А.А. Вырубовой), бедняжка, у нее новое горе, похоронила своего любимого отца (А.С. Танеева) – ее мать с ней. Нелегко ей жить в городе, хотя у нее есть добрые друзья, и она не так отрезана от всех, как Вы, моя дорогая. Будьте осторожны с некоторыми из Ваших знакомых – они опасные люди.

Если Вы опять увидите дорогого графа Келлера (Ф.А.), скажите ему, что его бывший шеф (государыня императрица) шлет ему сердечный привет (и ей тоже), и еще скажите, что она