Саперы - Артем Владимирович Драбкин

знаками приказал немцу перевязать его товарища, который лежал на полу. Наши вступили в схватку с засевшими на верхних этажах, тут я крикнул по-немецки, и немцу приказал кричать, говорю ему:

— Кричи, чтобы спускались и сдавались, иначе все они будут расстреляны или убиты. Пусть спускаются вниз и сдаются.

Слушаю: прекратилась стрельба. Я одному немцу говорю:

— Перевяжи их, иди и скажи, что мы не фашисты, не гестаповцы, а советские люди, мы не можем расстреливать раненых или пленных. Понимаешь?

— Ферштейн, ферштейн. Я, я, херр официре?

— Их нихт официре, — ответил я. — Иди.

В общем, может, обороты у меня были неправильные, но слова правильные. И слушай, один пошел, шум там какой-то, и вот он спустился к нам и приносит оружие, гранаты, потом потихонечку спускаются немцы с поднятыми руками. Представляешь? Их было там 7 человек: здесь 2 раненых, 3–4 были убиты. Все, дом взят. Я быстренько послал человека к командиру взвода, тот пришел со своим резервом, пленные в одной комнате, мы не охраняем даже их, они сидят себе. Нам принесли кушать, мы немцев немного угостили хлебом и американскими консервами. Так вся наша бригада, в том числе мое отделение, 2 дня брала дом за домом. И все, все дома мы взяли.

Во время штурма произошло два события в бригаде. Ст. сержант из другого взвода нашей роты, года на полтора старше меня, прошел Сталинград, и с ним еще 3 человека получили приказ на лодке подъехать к взорванному мосту, он соединял Буду с Пештом, проверить, в каком он состоянии, можно ли туда как-то проехать, а то немцы не давали нам подойти к нему, он находился недалеко от Королевского дворца. Ну и пошли они, представьте себе, оказалось, что немцы охраняли этот мост, они обстреляли их, наши еле-еле вернулись. Сказали, что разведка оказалась опасной, доложили только, что мост очень серьезно поврежден, и ни танки, ничего из техники не пройдет. Кроме того, во время штурма погиб тот самый казах-пулеметчик, он уже был командиром отделения, ходил с пистолетом, такой храбрый человек, из второй роты, уже имел ордена Боевого Красного Знамени, Красной Звезды, медаль «За отвагу», в то время сержанту получить такие награды было не так-то просто. И вот каждый в его отделении взяли по две противотанковые мины, они хотели подложить их для подрыва под Королевский дворец, но тут начался обстрел, и они решили переждать его в огромной воронке. К несчастью, в их укрытие попал снаряд, мины сразу же сдетонировали, и все погибли, 8 или 9 человек, в том числе казах. Это был настоящий траур для нашего батальона. На следующий день ночью тревога. Бежит командир взвода и кричит:

— Немедленно разбирай оружие, все берите, больше не придем сюда!

— Что такое? — раздались непонимающие голоса.

— Немцы прорвались из Королевского дворца!

Вот теперь я могу сказать, как прорвались, — основная часть через канализационные трубы прошла, там же диаметр в рост человека, и так они оказались у нас в тылу, ведь штаб бригады там и располагался. И колоннами в час ночи шли немцы: темно, впереди и по бокам были «власовцы», они кричали: «Все, немцы сдались!» И такие колонны прошли до тех пор, пока их не раскусили, но передовые части уже прошли. А это 40 тысяч, во главе с генералами. Их командир знал, что ему грозит расстрел за парламентеров. И вот в это время, как мы выскочили, началась стрельба, информации нет, смотрю: машины наши уже подошли, ведь штаб бригады был полностью моторизированным. Все, мы выносим сейфы, документацию, знамя. И за каких-нибудь 10 минут мы двинулись дальше, а куда, я-то солдат откуда знал. Едем, выехали почти за город, я не пойму до сих пор, как так получилось, но под нами была железная дорога, высота от моста до нее метров 10–15, не больше, и длина моста небольшая, метров 20, проехали его, и вдруг с той стороны бежит пехота, человек 30–40, их окликнули:

— Что такое?

— Немцы идут! Огромная колонна! Их тысячи!

Тогда вперед выходит наш командир бригады и говорит:

— Ну, кто из вас хоть немного не трусливый, а то мы за 40 немцами бегать не будем.

— Нет, — спокойно ответил кто-то из стрелков, — колонна немцев действительно очень большая, мы еле оторвались от них. Двое легли, видимо, они погибли, а мы вот оторвались в итоге.

Павлов подумал, что делать, потом приказал немедленно из машин вытащить документацию, особенно секретную, и все ценное, все сделали очень быстро. Пошла перекличка, нас оказалось всего человек 70, не больше. Офицеры, машинистки и наш взвод, 30 человек. Тогда мы пошли к мосту быстрым темпом, и уже слышим топот огромной массы людей. Видимо, метров 100–150 от нас, комбриг приказывает:

— Немедленно занять оборону впереди моста! И за мостом!

Сашка Шалохин мне говорит:

— Давай здесь будем, впереди моста!

— Да ты с ума сошел, какое «впереди моста»? — Но он же на 4 года моложе меня, наш сын полка, поэтому ему объясняю: — Ни в коем случае, немедленно за мост идем и еще дальше.

И мы легли около каменного указателя пути, по обе стороны от дороги, их там было два. Лежим. Топот-топот-топот, и вдруг абсолютная тишина. Никто не стреляет, у нас все готово, а колонна стоит в 40 метрах от моста. И что характерно, это была ночь с 12 на 13 февраля 1945 г., вдруг раздался крик «Ура!». Мы думаем, елки зеленые, тут немцы, и вдруг такой крик. Но там, видимо, были власовцы, крик и шум подняли, гранаты бросили. Но мы не бежим, они хотели психологически нас взять, чтобы мы побежали, как та пехота. Но никаких, мы не только не побежали, но и открыли огонь на поражение, прямо море огня, видно все четко, белый снег кругом, хотя луны не было, и пасмурная погода была, температура 1–2 градуса мороза, но все равно все видно. И опять абсолютная тишина, минуты 2 прошло, то же самое повторилось, но теперь пошли немцы напролом. Мы стреляем, но я вижу, что уже наши сцепились с немцами в рукопашную, несколько человек упало вниз, кстати, упал вниз и замначштаба подполковник Александров. Потом он, как ни удивительно, жив остался. Мы дрогнули, такая огромная масса, отступаем, побежали назад метров 200. Вообще, представьте себе, идет дорога, а сверху косогор большой, и чувствуется, что там дома, это были дачи. И тогда командир бригады приказал:

— Немедленно принять вправо и засесть в дачных участках!

Нас-то была горстка, а как позднее мы узнали, на