Игры на выживание - Николай Собинин

— Лунь, хватай манатки и вали в лодку, бегом.

Опытный, повоевавший солдат, не теряя ни секунды на бессмысленные расспросы, сразу направился вниз. Дикарь бросил ему вслед одеяло, в которое тот кутался во время дежурства.

— Возьми с собой, в лодке пригодится.

Пока разведчик судорожно хватал вещи (которых, к счастью, было не так уж и много) и оружие, Дикарь, подсвечивая себе фонарем, опорожнил споровые мешки ворвавшихся внутрь мутантов, не глядя, запихивая их содержимое себе в карманы. Бросить без осмотра матерого лотерейщика, нескольких бегунов и спидеров, жаба ему не позволила. Тварь, разлегшаяся на крыльце, оказалась топтуном — причудливо вывернутые в суставах ноги торчат в разные стороны, голова обросла костью. Одна из пуль попала в коленный сустав, вынудив зараженного споткнуться при приземлении, а последовавшая за этим короткая очередь сбрила верхушку затылочного нароста, частично лишив его начинки. Ладно, зато возиться со вскрытием мешка не придется. Дикарь уже было запустил руку внутрь, сжав содержимое в кулаке, как вдруг его внутренности словно окатили холодной водой. В темноте ночи словно огромный трактор заурчал, а через короткую секунду посередине двора приземлился очередной оживший ночной кошмар. За то короткое мгновение, когда луч света его фонаря выхватил тело мутанта из темноты, Дикарь трижды проклял себя за жадность и, как лягушка, из сидячего положения отпрыгнул назад, заваливаясь спиной внутрь дома. Висевший на спине автомат болезненно приложил по почкам, но это последнее, что его волновало в эту секунду. Дверной косяк разлетелся на части вместе с приличным куском стены, прямо перед носом в стерильно-белом луче света мелькнула кошмарная лапа с серпами недюжинных когтей зараженного. Дикарь пятился назад, пока не почувствовал спиной межкомнатную дверь. Он вскочил на ноги, разогнался в темноте, не обращая никакого внимания на попадавшиеся под ноги предметы, и рыбкой нырнул в выбитое кухонное окно, располагавшееся прямо напротив лодочного причала. В дом за его спиной словно угодил фугасный снаряд — монстр явно не вписался в размеры помещения и разносил его на куски, пытаясь догнать сбежавшую добычу. Ему бы сдать назад и обойти небольшой домик, тогда бы прихватил иммунного тепленьким, но азарт затуманил мозг зараженного и тот решил идти напролом, чем подарил Дикарю несколько бесценных секунд. Чувствуя, как за спиной выросли крылья, Дикарь в три прыжка покрыл расстояние до причала, навалился на нос лодки, что есть мочи оттолкнул ее от дощатого настила, после чего запрыгнул внутрь, случайно навалившись на пострадавшего австрийца, заставив того мучительно застонать. Плевать, момент для сантиментов неподходящий.

— Лунь, греби, мать твою! — голос дикий, словно чужой.

Разведчик и без его советов уже сидел на банке, налегая на весла до треска. Дикарь схватил лежащее на лавке рядом с ним ПТРД, закинув сошки на нос, и навел ствол в сторону берега. Очень вовремя — дом смотрителя метеопоста словно взорвался изнутри; огромная, серьезно изменившаяся тварь приземлилась возле причала, явно намереваясь следующим прыжком добраться до плавсредства беглецов. Противотанковое ружье изрыгнуло слепящий столб пламени, отдача откинула Дикаря назад, на спину разведчика. Но бронебойная пуля сделала свое дело — она врезалась в тушу нереально шустрой твари, уже начавшей свой умопомрачительный прыжок, сбив ее с траектории. Мутант получил мощнейший удар в корпус и позорно шлепнулся на мелководье справа от причала, окатив беглецов целым водопадом брызг. Тварь уцелела, но те секунды, в течение которых она приходила в себя после попадания серьезного снаряда, подарили людям шанс отплыть на безопасное расстояние. Выбравшийся на берег зараженный, осознав, что добыча, бывшая практически у него в когтях, ускользнула, огорченно заурчал, принявшись ходить по линии уреза воды, припадая на переднюю конечность. Словно эхо в ответ ему из темноты заурчали еще несколько солидных глоток зараженных.

Дикарь, глядя на мутанта и прислушиваясь к ночному концерту, лишь похвалил себя за прозорливость — если бы не патрон в стволе монструозной винтовки, который он благополучно оставил досланным в казенник, их путешествие так и окончилось бы у этого причала. Здоровенный кусач или недоразвитый рубер — толком разглядеть его так и не вышло — наверняка одним махом открутил бы им головы. А времени шарить по рюкзакам, отыскивая брезентовый подсумок с патронами для ПТРД, у него не было от слова «совсем».

— Твою-то мать, чудом ушли. Лунь, ты там как, живой?

— Штаны теперь сушить придется, кажись. Я как это страшилище увидел, забыл, как дышать положено.

— Да уж, эта зверюга нас только-только не сцапала. Пронесло, так пронесло.

Видок у солдата и впрямь был не очень — струхнул на совесть. Да что там говорить: Дикарь и сам сейчас поймал мандраж и начал трястись, как банный лист. Смерть пронеслась от них на расстоянии вытянутой руки.

— С немцем чего? Лежит ни жив, ни мертв.

— Да лотерейщик его помял. Там темно было, я толком ничего не увидел. Отгреби чутка на воду, а то мне от вида этого товарища не по себе, — он кивнул головой в сторону берега. — Там глянем, что с ним.

Дикарь потушил фонарь и, пока Лунь равномерно греб, отстегнул с пояса флягу с живчиком, приложился к ней, сделав пару серьезных глотков. Урчание кусача удалялось, вскоре в темноте стал слышен лишь равномерный скрип уключин. Над их головами раскинулось бескрайнее чужое небо с россыпью крупных звезд и мрачноватыми пятами не то каких-то космических туманностей, не то остатков разорванных галактик, отражавшихся в черном зеркале спокойной воды.

— Тормози, подождем, пока рассветет. А то еще пригребем по сутеменкам куда-нибудь не туда.

Он снова зажег фонарь и придвинулся ближе к Бисмарку. Тот лишь вымученно улыбнулся: он дышал неглубоко и поверхностно, это явно доставляло ему боль. Дикарь задрал ему рубаху и принялся за осмотр. В принципе, австриец отделался несколькими ссадинами и не слишком страшными царапинами. Разве что на груди слева у него красовалась приличных размеров гематома, наливающаяся зловещей фиолетовостью. Похоже, жрач сломал ему одно или несколько ребер. Задрав пострадавшему голову и влив в горло глоток живчика, он счел, что осмотр и лечение закончены, и накрыл пострадавшего одеялом. Хотя погода в Улье стоит относительно летняя, на воде ночью более чем свежо, Дикарь и сам не ощущал избытка комфорта, что уж говорить о полураздетом австрийце.

Расстелив на дощатом днище полиэтиленовый пакет, он принялся выкладывать на него содержимое своих карманов — то, что ему удалось собрать с затылков, и ради чего его едва не сцапал кусач. Среди размятой в мелкую труху паутины нашлось почти два десятка споранов и четыре горошины. Ладно, хотя бы рисковал не зря.

— Ты кого там так активно отстреливал, а Лунь?

— Да там этих нелюдей собралось со всего околотка. Помельче которые — я из автомата отоварил, но потом откуда-то такая морда вылезла, что пришлось в дело «светку» пускать.

Он погладил цевье покоившейся на дне лодки СВТ.

— Это чучело даже после нескольких попаданий шмыгнуло за дом, я так понял, что ты с ним на крыльце после разобрался. Откуда их столько, да еще и на ночь глядя?