Темза. Священная река - Питер Акройд

В XVII веке было объявлено, что “громаднейшие суда, приплывающие по морю, заходят прямо в Лондон и разгружаются в самом сердце града сего”; эти суда “либо привозят нам, либо увозят от нас в чужие края все товары, какие есть на свете”. Торговля неизменно шла очень бойко. В 1606 году король Яков I предоставил городу Лондону право взимать пошлину со всего угля, зерна, соли, яблок, груш, слив и некоторых иных товаров, привозимых по реке. Три года спустя к этому списку были добавлены растительное и сливочное масло, хмель, мыло и сыр. Третий указ, выпущенный еще через семь лет, повелевал, чтобы весь уголь выгружался через официальные пристани. Было “общеизвестно”, что Темза “необходима, удобна и полезна” для жизни города. Неудивительно, что в конце XVII века через лондонские пристани проходило 80 % экспорта и 69 % импорта страны. Иноземный граф Магалотти, написавший в 1669 году “Путешествие по Англии”, насчитал между Лондонским мостом и Грейвзендом 1400 больших кораблей, “помимо коих там плавали меньшие суда и лодчонки, почти без числа, непрестанно сновавшие туда-сюда и покрывавшие собой всю реку”. Ему было сказано, что “более шестисот тысяч человек ночует на воде”; если так, то это было крупнейшее в Европе речное сообщество. Однако не все товары начинали или кончали свой путь в Лондоне. Особые суда с мелкой осадкой поднимались с грузом до Оксфорда и даже выше; “западные барки”, как их называли, курсировали между Лондоном и Оксфордом круглый год.

В “Carriers Cosmographie” (1637) – одной из книг, где “лодочник-поэт” Джон Тейлор описывает свои путешествия, – сказано, что “к Бычьей пристани (близ Куинхайта) дважды или трижды в неделю причаливают, а затем отчаливают огромные суда, кои плавают из Лондона в Кингстон; также туда часто подходит судно из Коулбрука… Редингское судно прибывает в Куинхайт единожды в неделю”. Сохранился список товаров, которые повез вниз по реке в 1793 году один барочник из Лечлейда, в их числе – “железо, медь, олово, латунь, цинк, пушки, сыр, гвозди… и орудийные снаряды”. Русло Темзы между Абингдоном и Криклейдом было прочищено, чтобы лодки и барки могли подниматься выше. Подсчитано, что за год из Оксфорда в Лондон доставлялось около 3000 тонн сыра. А лондонским лошадям, конечно же, требовалось огромное количество сена; в нем поистине заключалась энергия города.

Речная торговля преобразила берега Темзы. Дворец Дарем-хаус был снесен, и на его месте возникли биржа и торговые пассажи. Солсбери-хаус разрушили, чтобы построить доходные дома. Та же судьба постигла Арундел-хаус. Эссекс-хаус, которым владел Роберт Девере, второй граф Эссекс, в 1674 году перешел в руки спекулянта недвижимостью Николаса Барбона; большую часть дворца Барбон снес, а из камня построил опять-таки доходные дома. Барбон сполна использовал к своей выгоде стремление стандартизировать застройку после Великого пожара. Прямым результатом его деятельности стало превращение участка между Стрэндом и Темзой в сеть узких улочек с жилыми домами, которые изредка перемежались харчевнями или тавернами. Полоса вдоль самой воды была заново застроена в соответствии с принципом коммерческой выгоды: где прежде к реке спускались сады аристократов, возникли пристани и причалы для нужд пивоваров и торговцев древесиной. Это был знак серьезных перемен в жизни реки.

В “Письмах” заграничного путешественника И. Г. Майстера (1791) говорится, что Лондонский порт стал “предметом изумления и восхищения для всех”. Он также советовал приезжим “взять лодку и поплавать по Темзе, дабы увидеть на лоне сей благородной реки тысячи и тысячи судов… вы непременно должны будете признать, что никогда раньше увиденное вами не давало вам столь ясного понятия о приятных и благотворных последствиях деятельности людской”.

Если XVIII век был эпохой бурно растущей и щедро финансируемой торговли, то ни в коем случае нельзя считать случайным, что именно тогда появились первые лондонские газеты. “Дейли курант” начала выходить в 1702 году, и с самого начала ее задачей было сообщать городским коммерсантам новости о заморской торговле и о событиях, которые могли на нее повлиять. Сама знаменитая Флит-стрит удобно располагалась поблизости от Темзы. Газета “Ллойдз лист”, основанная в 1734 году, была в первую очередь посвящена новостям о движении кораблей в Лондон и другие места. Возникшая в 1785 году газета “Дейли юниверсал реджистер” (позднее превратившаяся в “Таймс”) печатала главным образом заморские новости. Даже на венецианском Риальто так не кипела жизнь и люди не были так хорошо информированы, как на берегу Темзы.

В своем “Путешествии” Дефо делает упор на обилии леса, солода и муки, поставляемых по реке в Лондон. Вода Темзы была для него живой кровью страны, а лондонские пристани и верфи казались ему чем-то “почти бесконечным, и составных частей, которые мне надлежит в настоящем описании отделить друг от друга, так много, что не знаешь, с чего начать”. Ниже по реке он насчитал три мокрых дока, двадцать два сухих дока и более тридцати верфей. На реке к тому времени стало так тесно от кораблей, что можно было перейти с одного берега на другой по их палубам. Дефо и сам был приречным коммерсантом: он владел черепичной мануфактурой на берегу Темзы близ Грейза. В XVIII веке река была вдохновительницей не для поэзии нимф, а для поэзии торговли. Не случайно Джеймс Томсон, автор “Времен года” (1726–1730), восхвалял Темзу за то, что она

Река создавала и иные отрасли ремесла. На ее берегах выросли мельницы и фабрики, в частности, печально знаменитые “вонючие производства”, расположившиеся в стороне от густонаселенных районов, но поблизости от Темзы как источника водной энергии и резервуара для отходов. В Ламбете и Фулеме действовали гончарные мастерские, в Челси, Боу и Лаймхаусе – фарфоровые заводы; в Воксхолле и Саутуорке работали стеклодувы; в Шадуэлле и Детфорде изготовляли краску и чернила, там же занимались крашением тканей; в Ратклиффе и Уайтчепеле варили сахар. Бермондси знали как место, где дубили кожу и делали уксус; оба эти дурно пахнущие производства создавали району “вонючую” славу даже в первые десятилетия XX века. И, разумеется, невозможно забыть про пивоварни и винокурни, занимавшиеся одним из старейших береговых ремесел. В Пимлико и Саутуорке делали как пиво, так и джин; пиво варили также в Ротерхайте, Ламбете, Лаймхаусе, Майл-Энде и дальше вверх по течению – в Уондсворте, Чизике и Мортлейке. В Саутуорке построили Биржу хмеля (здание существует и по сей день).

Суда, привозившие хмель, соседствовали у причалов с барками, пять столетий доставлявшими в столицу каменный уголь с северо-востока Англии. Эти барки были размером с большие корабли, многие водоизмещением в 200 тонн и больше. Как писал тот же Томсон, “громадный надвигался борт, от угля черный”. Уголь, между прочим, был самым важным из товаров, доставляемых по Темзе. В произвольно выбранный момент на реке находилось до семисот судов-“угольщиков”, обеспечивавших топливом миллион домов. Налог на ввоз угля дал средства на постройку в Лондоне новых церквей после Великого пожара, так что речная торговля в прямом смысле подействовала на облик города, и облако угольной пыли, постоянно висевшее над портом, было зримым свидетельством зависимого положения столицы.